Исход Сергиевского артиллерийского училища: 1920, Галлиполи

Как долго продолжался переход «Херсонеса» от Севастополя в Константинополь вспомнить трудно: сутки, может быть — двое? Было холодно, страшно качало, а о настроении и говорить не приходится: оно было таким же мрачным, как и все окружающее.

Полковник Грибовский приказал «завхозу», юнкеру Болгарскому, взять на учет все собранные нами продукты, главным образом — галеты, две бочки сельдей и боченок вина, и строго придерживаться рациона, им установленного.

Не забыты были и пассажиры: некоторые бедные женщины, под предлогом, что они находятся в «интересном положении», частенько обращались к «завхозу» с просьбой выдать им селедку. Сначала таких было несколько, но к концу дня оказалось, что чуть ли не все женское население парохода находится в «интересном положении»…

Наконец, прекрасным, светлым, солнечным утром «Херсонес» вошел в Босфор. Перемена погоды, сказочная панорама города с его минаретами, дворцами и садами на мгновение заставила забыться и отвлечься от грустной действительности.

Весь константинопольский рейд был заполнен пароходами. Тут же величественно высились громады военных кораблей: дредноуты и крейсера союзников, среди которых выделялся своими красивыми и грозными линиями наш «Генерал Алексеев», гордо стоявший на отлете. Среди судов шныряли в огромном количестве стаи турецких яликов, лодочек, катеров, наполненных всякой снедью: хлебом, халвой, рахатлукумом и пр., хозяева которых без всякого зазрения совести просто «обдирали» несчастных голодных беженцев. Иногда часы или кольца обменивались на буханку хлеба и кило халвы.

Картина эта всем знакома… Наш «Херсонес», миновав Босфор, остановился среди всех этих пароходов. Стали ждать распоряжений. Никто больше не имел никакого представления о том, что будет впереди. Так простояли несколько дней. В течение дня, раз или два к нам, как и к другим судам, подходили союзные катера и привозили нам жалкое питание, состоявшее, главным образом, из жиденького морковного супа, прозванного юнкерами «суп-чай», и минимального количества хлеба. Главным оружием юнкера стала теперь ложка и горе тому, у кого ее не было!

Простояв с неделю, узнали, что сначала нас свезут на остров Проти (в Мраморном море) для дезинфекции и затем погрузят на транспорт «Ак-Дениз», на котором уже якобы находилась главная часть училища, эвакуировавшаяся на «Рионе», для перевозки в Галлиполи.

Перед выгрузкой на остров Проти полковник Грибовский приказал «завхозу» разделить между юнкерами весь «мадеполам» взятый в Севастополе, который явился нашей «валютой».

Пришлось по полштуки материи на брата… Сколько хлеба, халвы, папирос!

На транспорте «Ак-Дениз» состоялась долгожданная встреча с «Рионской» группой училища. Радостная встреча была все же немного омрачена тем, что многих офицеров и юнкеров там не оказалось: согласно приказу Главнокомандующего, многие по собственному желанию съехали на берег, превратившись в «беженцев».

Все же нас не сразу отправили в Галлиполи, а продержали еще дней десять-двенадцать на константинопольском рейде.

27-28 ноября мы, наконец, сгрузились в Галлиполи, пробыв, таким образом, «в дороге» почти 25 дней.

Наше училище, по-видимому, прибыло в Галлиполи одним из последних. Главные силы армии — 1-ый армейский корпус — уже расположился лагерем в 6 клм. к западу от города, в долине «смерти и роз». В самом городе располагались военные училища, штаб корпуса, госпиталя и еще некоторые мелкие части. Нам же была отведена часть бараков в бывшей турецкой казарме, в 3 км. к востоку от города. Сама казарма была занята «сережами» (так называли французских стрелков-сенегальцев), а нас расположили в трех больших бараках, предназначенных, наверное, для летнего времени. При этом «сережи» отгородились от нас проволочным заграждением.

Так началась новая страница жизни училища — «Галлиполийское сидение». Во внутренном отношении училище было снова переформировано по отделениям, так как хотя около четверти состава ушло в беженцы, зато стали появляться новые пополнения из частей. Среди ушедших оказалось много наших доблестных офицеров: полковник Хаборский, командир 1-й батареи, капитаны Горунович, Олехнович (в будущем — генерал-майор, возглавитель корпуса Императорских армии и флота) и Лукьянский. Среди ушедших юнкеров нужно отметить фельдфебеля 1-ой батареи И. Горенюка, наводчика 1-го орудия Готовца и других.

Командный состав училища в Галлиполи был следующим: начальник училища — генерал-майор Козьмин, командир дивизиона — полковник Грибовский, командиры батарей: 1-ой полковник Краевский, 2-ой полковник Мамушин (оба были произведены в полковники), старший офицер и ком. 1 отд. 1-ой батареи полковник Георгиевский, старший офицер 2-ой батареи полковник Шуневич (также произведены в полковники), адъютант училища капитан Арнольд, фельдфебель 1-ой батареи Николай Петров, фельдфебель 2-ой батареи Владимир Коврига.

Преподавательский состав оказался более или менее весь налицо и поэтому, как только устроились на новом месте, начались занятия. Стало известно, что производство 13-го выпуска в офицеры предполагается 29 июня, на Петра и Павла, день именин Главнокомандующего, генерала Врангеля.

Если не считать постоянного ощущения голода и до некоторой степени, холода (спали на деревянному пол, имея одно или два одеяла и шинель), то жизнь юнкеров по условиям того времени считалась довольно сносной. Проходила эта жизнь следующим образом: ежедневно — 6 часов занятий (классные, — главным образом, по запискам), строевые занятия, гимнастика, уборка помещения и один раз в неделю — гарнизонная служба. Главный караул находился при управлении коменданта города, в бывшей турецкой крепости, где в «белой башне» когда-то томились пленные запорожцы. В нижнем этаже находилась гарнизонная гауптвахта и караульное помещение, наверху же — комендант и гроза Галлиполи, генерал-майор Штейфон. Было еще несколько караулов и патрулей, наблюдавших за порядком в городе. Кроме наших караулов и патрулей, были еще и французские и греческие. Хозяевами города считались французы.

Училище наше вполне сохранило свой воинский вид и подтянутость. Дисциплина была на должной высоте. Вскоре был организован духовой оркестр и капельмейстеру его (юнкер 2-ой батареи, фамилии которого уже не помню) даже принадлежит композиция марша «Галлиполи», ставшего популярным в армии. Составился также приличный церковный хор. Дважды в неделю юнкерам давался отпуск в город, причем при возвращении из отпуска нужно было очень остерегаться, чтобы не зайти в попутную корчму, прозванную «Пронеси, Господи!» (употребление спиртных напитков юнкерам строго воспрещалось). Зимой был устроен даже юнкерский бал, прошедший с громадным успехом, причем украшением бала были сестры «Белого Креста», которых однажды наши патрули спасли от нахального нападения греческих солдат.

Из главных событий этой зимы нужно отметить приезд в Галлиполи Главнокомандующего, генерала Врангеля, который произвел смотры войскам, один — в лагере, где находились пехотная и кавалерийская дивизии, и другой — в городе, военным училищам. Это был последний парад, так как французы в дальнейшем препятствовали генералу Врангелю появляться среди войск. Все командование сосредоточилось в руках генерала Кутепова. Интересно отметить, что во время парада в городе неизвестно откуда прилетевший орел долго парил над Главнокомандующим, произведя на всех, в том числе и на турецкое население, потрясающее впечатление. В этот день несколько юнкеров, принадлежавших еще к 12-му выпуску, расформированному большевиками в 1918 году, а также и старших курсов других училищ, были произведены в офицеры.

К весне классные занятия разнообразились тактическими и топографическими съемками, но, увы… тут не было ни дач, ни дачниц. Было, правда, несколько турецких девушек, которые приходили за водой на ту же «чешму» (источник), что и мы, но все наши тактические и топографические приемы достигали лишь того, что иногда какая-либо из этих девушек слегка приподнимала чадру, чтобы показать свое хорошенькое личико.

Приближался день производства и начались строжайшие выпускные экзамены. Начальство наше все же никого не проваливало, давая возможность закончить курс, длившийся 1 год и 7 месяцев со дня восстановления училища в Одессе, в октябре 1919 года.

Очень трогательно было и то, что в такое тяжелое время наше начальство побеспокоилось и о наших «обмундировочных». Каждый юнкер получил 5 турецких лир, одеяло, из которого шились «галифе», покрашенное своими средствами, новые гимнастерки и пару белья.

29 июня ст. ст. настал долгожданный день производства. Приказом генерала Врангеля производились в офицеры юнкера старших курсов Александровского, Корниловского военных и Сергиевского артиллерийского училищ. Торжественный молебен, парад, принятый генералом Кутеповым, чтение приказа о производстве происходили на площади в Галлиполи (там же, где и последний парад генерала Врангеля), после чего училища разошлись по своим стоянкам.

Тут же, на плацу, нас поздравили инспектор артиллерии, генерал Репьев, и начальник училища, генерал Козьмин. Каждому юнкеру были подарены погоны и фотография генерала Врангеля с его собственноручной подписью.

Приказ 1-му армейскому корпусу

гор. Галлиполи № 157. 12/29 июня 1921 г.

§ 1

Объявляю телеграмму, полученную мною от Главнокомандующего: «Галлиполи. Генералу Кутепову. Поздравляю юнкеров Александровского ген. Алексеева, Военного ген. Корнилова и Сергиевского артиллерийского училищ с производством в первый офицерский чин. Зная доблестную службу их в борьбе за Родину, не сомневаюсь, что они окажутся образцовыми офицерами и приложат все свои силы на восстановление будущей Российской Армии освобожденной от красного ига Родины».

12/29 июня 1921 г. Яхта «Лукулл» 311.

Генерал Врангель

§ 2

Во исполнение этой телеграммы производятся……….

§ 3

Поздравляю вас с производством в первый офицерский чин. В необычной обстановке, вдали от родины надеваете вы офицерские погоны и вступаете в ряды доблестнейших частей Русской Армии.

Большинство из вас, участвуя в боях с врагами родины, уже доказало свою преданность России и Русскому делу. В этом ваша гордость, но в этом и ваша обязанность быть достойными тех славных погон, которые вы сегодня надеваете.

В этот незабываемый для вас день вспомните, что на вас возлагает надежды наш Главнокомандующий, на вас возлагает надежды вся Армия, вашей службы ждет родина.

Оглядываясь на то, с каким самоотвержением вы переносите все тяжести нашей жизни в Галлиполи, я уверен, что вы оправдаете все надежды и свято, до конца исполните свой долг перед Армией и родиной. Бог вам в помощь!

Генерал-от инфантерии Кутепов.

На другой день вечером вновь произведенным юнкерам был устроен выпускной прощальный «банкет»… на «юнкерском пляже» вблизи казарм, на берегу Дарданелл. Организовано было все нашим знаменитым поваром (он присоединился к училищу во время эвакуации, а раньше служил при каком-то министерстве), который на это дело получил от каждого произведенного по одной турецкой лире. Были водка, вино и прекрасная закуска. Вблизи моря были разложены одеяла и что-то вроде скатертей… Кроме офицеров училища, были приглашены генерал Кутепов, командиры и некоторые офицеры всех артиллерийских дивизионов. Прекрасный теплый вечер способствовал успеху «банкета».

Генерал Кутепов пробыл некоторое время среди бывших юнкеров и их гостей и произнес тост в честь молодых офицеров. Ему отвечал бывший фельдфебель, Н. Петров. Дружеская вечеринка затянулась допоздна.

Через несколько дней пришло время расставанья. Жалко было расставаться старым друзьям, пробывшим вместе год и семь месяцев, но это — неизбежная судьба всех юнкеров: никто теперь не знал, «куда забросит нас судьбина, где будем век свой коротать?»

Собрав свое несложное имущество, бывшие юнкера 13-го выпуска разошлись по славным дивизионам и батареям, где были радушно приняты в новую боевую семью.

Старшим выпуском стал 14-й, чье место заступил новый, 15-ый выпуск, закончившие курс уже в Болгарии…