182 года назад родился герой Одессы - прапорщик Александр Щеголев

18 декабря 1832 года родился человек, один день из жизни которого навсегда вошёл в историю не только Одессы, но и всего нашего Отечества.

Когда мы вспоминаем о Крымской войне, для большей части ныне живущих она представляется чем-то абстрактным, как битва на Чудском озере или Бородинское сражение. Между тем, жестокие баталии этой войны стали бесценным опытом для российской армии и военной науки. Поэтому все свидетельства современников являются не только ярким документальным подтверждением героизма и бесстрашия наших воинов, но и памятником эпохи, послужившим укреплению славы славянского оружия.

Александр Щеголев в 1852 году окончил петербургское Константиновское училище и был направлен на юг России.

В воздухе пахло военной грозой. В начале 1854 года Щеголев поступил в распоряжение барона Остен-Сакена, командовавшего войсками в Одессе.

По данным разведки, к Одессе направилась объединенная англо-французская эскадра паровых военных кораблей. Цель противника была ясна: после бомбардировки Одессы высадить на берег десант и овладеть городом, дабы создать плацдарм для сухопутной операции против Севастополя.

Поводом для нападения на Одессу во время Крымской войны 1853-1856 гг. послужил инцидент с британским военным пароходом «Фюриус». Этот корабль 27 марта 1854 года подошел к городу на пушечный выстрел и стал производить разведку рейда и береговых укреплений.

Предупреждения сигнальной батареи порта не подействовали на «британского парламентера», и его отогнали от Карантинной гавани четырьмя пушечными залпами. Тогда командующему русскими войсками генералу Д.Е. Остен-Сакену союзные адмиралы, английский Дондас и французский Гамелен передали ультиматум: за мнимое «оскорбление парламентерского флага» выдать им все английские и французские купеческие корабли, на которые в связи с войной было наложено эмбарго, а также все русские суда, находящиеся в порту.

На ультиматум генерал ответил молчанием. Порт был коммерческим, и город не был подготовлен к встрече с таким грозным противником. К началу войны морская артиллерия состояла из 20 старинных чугунных пушек на лафетах, в гарнизоне числилось 1100 штыков и 375 сабель. Военные стали срочно готовиться к обороне. Особое внимание обратили на оборону побережья и наблюдательную службу за морем.

Всего соорудили и вооружили шесть батарей из 48 пушек, расположив их на молах порта от дачи Ланжерона до Бульварной лестницы. Левофланговую батарею № 6 установили в Практической гавани на Военном молу. Ей дали только четыре орудия старого образца. Команда батареи состояла из 28 нижних чинов, из которых только четыре были кадровыми артиллеристами. Командиром батареи назначили 22-летнего прапорщика Александра Щеголева.

За день до прихода вражеского флота солдаты построили из бревен и земли редут для четырех пушек. Когда Щеголев спросил начальство, где же взять пушки, ему указали на четыре ствола, врытые в землю. К ним обычно привязывали маломерные суда.

Выкопав пушки и очистив жерла, Щеголев по надписям выяснил: их отлили еще при Петре I, в 1723 году. Определив калибр, новоиспеченный командир в развалившемся пакгаузе нашел старинные ядра, подходящие к пушкам. Выдержат ли они стрельбу или нет, Щеголев не знал, а на проверку не было ни времени, ни пороха. Так Российская империя начинала Крымскую войну.

10 апреля 1854 года противник, определив самое слабое звено обороны города – Практическую гавань, двинул к ней свои корабли. Сначала шли три паровых фрегата, ведя залповый огонь бортовой артиллерией по побережью. Затем подошли еще три английских фрегата и один французский. Карантинную гавань неприятель не обстреливал, так как в ней находились суда нейтральных государств. Всего подошло 28 боевых кораблей, в том числе десять паровых крейсеров.

Рано утром 10 апреля на город и батареи обрушился град ядер, гранат и бомб. Наша артиллерия, составленная из устаревших орудий, до противника «не доставала». К полудню пять батарей были уничтожены. Оставалась шестая, щеголевская. Осмелевшая армада кораблей приблизилась к берегу. Щеголевская батарея вступила в бой и стала вести прицельный огонь. К концу дня три орудия были уничтожены, четвертое от бесперебойной стрельбы раскалилось, его все время поливали водой. Но артиллеристы подбили три корабля. Шесть часов Щеголев и его товарищи сдерживали огонь 350 орудий. Десант был сорван, и на следующий день англо-французский флот покинул рейд Одессы.

Очевидец, посетивший на другой день место сражения, писал: «Я обошел щеголевскую батарею. Она вся обожжена... внутри — зола, обгоревшие бревна, следы ударов бомб, избитые колеса и лафеты, и тела четырех пушек, лежащие на земле. Я молча снял шапку и, перекрестившись, поклонился чудному месту, на котором русский подпоручик сражался с англо-французской эскадрой».

Руководитель обороны Одессы Остен-Сакен послал на батарею записку: «Храброму, спокойному и распорядительному Щеголеву – Спасибо. Генерал-адъютант барон Остен-Сакен. 10.04.1854».

О подвиге А. П. Щеголева заговорила, без преувеличения, вся Россия. Николай I был обрадован успеху русского оружия. Вопреки действующему положению, он в течение суток подписал два указа о производстве А. П. Щеголева из подпоручиков в поручики и из поручиков в штабс-капитаны. Кроме этого, Щеголев «всемилостивейше» был пожалован в кавалеры военного ордена Св. Георгия IV степени.

Наследник престола великий князь Александр Николаевич (будущий царь Александр II) поздравил героя с этой наградой и прислал ему в дар свой Георгиевский крест («с моей груди»), что в глазах окружающих повышало степень награды.

Главнокомандующий артиллерией великий князь Михаил Николаевич прислал благодарственное письмо и в подарок саблю. На ее клинке золотом выбито: «Храброму защитнику батареи № 6».

От великих князей Николая, Александра (в будущем Александра III) и Владимира Александровичей Щеголев получил в подарок серебряные штабс-капитанские эполеты.

Представьте себе едва заметную точку в сравнении с окружающими ее неприятельскими силами — это оконечность Практического мола, на которой устроена батарея, состоящая из четырех 24-х фунтовых пушек. Молодой человек, двадцати одного года, прапорщик резервной № 14-го батареи 5-й артиллерийской дивизии Щеголев командует этой батареей, занимающей пространство не более площади какой-нибудь комнаты.

Девять неприятельских пароходов, из которых один 54-х пушечный и восемь большею частью 32-х пушечные, сосредоточивают все свои усилия против упомянутой батареи; к пароходам присоединяется потом линейный 84-х пушечный винтовой корабль. Взоры всех устремлены на этот пункт. Кажется, один пароход, решившись стать с ним лицом к лицу, мог бы раздробить его в прах. Триста пятьдесят орудий гремят против него беспрерывными выстрелами, то раздаваясь батальным огнем, то сливаясь в общий гул залпов. Вся батарея избита ядрами, два орудия подбиты, и что же? Герой этого незабвенного дня, имея под рукою только остальные два орудия, под перекрестными выстрелами с неприятельских судов, в продолжение шести часов, с непоколебимым спокойствием и с истинно русским самоотвержением, держит врагов в почтительном расстоянии и противоборствует силам целой эскадры.

Бомбы и гранаты с рейда долетали до нового базара и за католическую церковь, а с судов, стрелявших у дачи графини Ланжерон, за Михайловский монастырь. – Несколько десятков тысяч выстрелов, пущенных в город, произвели несравненно меньше вреда, нежели сколько можно было ожидать, потому что пароходы постоянно были удерживаемы в отдалении береговыми батареями. В самом городе не разрушено ни одного здания, не было ни одного пожара; ракеты падали на городские здания уже погасшими; бомбы и гранаты разрывались в весьма малом числе. Бедствия, произведенные неприятельским огнем, ограничились пробитием стен и крыш во многих домах.. Более всего пострадали от повреждений дома князя М. С. Воронцова и М.А. Нарышкиной. В числе сожженных кораблей были один английский, один австрийский и один голландский».

Нельзя без волнения знакомиться и с документами того времени. Так, Его императорское высочество государь цесаревич наследник удостоил штабс-капитана Щеголева следующим рескриптом:

«Любезный Щеголев!

Поздравляю тебя со славным твоим подвигом. Благодарю тебя за твою мужественную, стойко уставную заслугу; благодарю тебя от всех военно-учебных заведений, в которых отныне имя твое будет произноситься с уважением, и подвиг твой будет служить примером воинской доблести. Запечатываю еще в мой конверт два на имя твое письма, оба тебе поздравительные и оба тебе благодарственные: одно от всего Дворянского полка, другое от оставшихся еще в этом полку однолетних твоих ротных совоспитанников.

Спасибо, голубчик Щеголев; наградил тебя государь — наградит тебя и Бог.

Александр, С.– Петербург, 22 апреля 1854 года».

На что штабс-капитан Щеголев ответил:

«Ваше Императорское Высочество!

Шесть лет, проведенных мною в Кадетском корпусе, я тревожим был постоянно одною мыслию, мыслию о долге. С каким нетерпением ожидал я той минуты, когда мог сказать: теперь совесть моя спокойна; я исполнил долг. И вот, наконец, наступил давно желанный час. Но что я исполнил? Только долг свой… И да оправдаются незабвенные слова: «Да не постыдимся во веки», и да будет так грудь русского крепка.

Одесса, 1854 года мая 12 дня».

Увы, победа Щеголева оказалась первой и единственной в ряду сражений Крымской войны. Так что уже скоро воспоминания о подвиге батареи № 6 оказались в тени новых тягостных новостей. А сам Александр Петрович прожил долгую жизнь. В русско-турецкой войне 1877 — 1878 годов он дослужился до генерала, отличившись в боях при Плевне.

Скончался он в 1914 году в Москве. Но апрельские события 1854 года остались, по его собственному признанию, самой яркой страницей его жизни.