Толстой и пахарь

Как классик крестьянина веры лишил.

Сегодня Ботвиньино, где жил герой рассказа Льва Толстого «Благодарная почва» Александр Сурин (ныне это Чеховский район Московской области), даже уже и не деревня, а скорее дачный поселок, где из старожилов, как поведал мне встретившийся на окраине мужичок, осталась лишь одна семья из тех самых - Суриных.

…Летом 1910 года, гостя у своего приятеля Черткова в селе Мещерском и по обыкновению гуляя, Толстой встретил двух крестьян, пашущих паровое поле. Один был обут в бахилки, пахал сохой на худой лошадке, работа шла врознь, и оттого он все время ругался. Другой - молодой, красиво сложенный малый, обутый в сапоги, хорошо одетый, переворачивал земельный пласт металлическим лемехом, ласково понукая крупную рыжую лошадь. С ним-то Толстой и разговорился. Оказалось, парень подрабатывал у соседа. Было ему восемнадцать лет от роду, рос без отца и вместе с матерью вел большое крестьянское хозяйство. Грамотен. Признался, что уже обвенчан с небогатой, но хорошей девушкой. Одно не понравилось старому графу: вином парнишка балуется.

- Что же, а лучше бы не пить совсем, - увещевает писатель.

- Известно, добра от него мало, - отвечал пахарь.

- Право, брось, вот с этого раза. Вот бы хорошо было.

- Ну что же, можно, - совершенно неожиданно и как-то весело говорит он.

- Неужели обещаешь? - спрашивает Толстой с удивлением.

Тот не только обещал, но и пришел ввечеру за книжками о вреде пьянства. А когда на прямой и непростой, надо признать, вопрос Толстого, имел ли он до помолвки грех с женщинами, парнишка ответил, что не имел, писатель и вовсе растрогался до слез.

«Да, какая чудная для посева земля, какая восприимчивая - писал он в рассказе, имея ввиду не поля близ Мещерского, а этого чистого душой паренька. - И какой ужасный грех бросать в нее семена лжи, насилия, пьянства, разврата... Мы же...засеваем эту алчущую истинного знания землю «терниями и волчцами», запутываем этих милых, открытых на все доброе, чистых, как дети, людей коварными умышленными обманами».

«Здравствуйте, уважаемый товарищ Николай Сергеевич!

Спешу сообщить вам, что письмо ваше получил, в котором вы просили дать ответы на вопросы. Спешу удовлетворить вас. Какое влияние имела встреча и разговор Толстого на мою жизнь? Несмотря на мою молодость и бедность, в которой я жил, встреча 1910 года 21 июня и разговор Толстого дали мне много ценного и справедливо-поучительного. А именно: я понял, что кругом царит ложь и обман, я понял, что никакой войны рабочим и крестьянам не нужно. Что врагами рабочих и крестьян всех наций являются правители, богачи и лгуны-попы. Я узнал от Толстого, что нет никакого божества, которому мы в то время молились. Из слов Толстого я узнал, что в случае войны не нужно убивать тех, на кого будут указывать и называть врагами рабочих и крестьян, какой бы они не были страны, а лучше сделать какое-нибудь государственное преступление и сесть в тюрьму, дабы не лить кровь своего брата. Со дня встречи у меня зародилась ненависть ко всем, кто нас обманывал...»

Это было писано в конце 30-х годов редактору одного из журналов Родионову санитаром психиатрической больницы, бывшим крестьянином, героем рассказа Толстого «Благодарная почва» Александром Суриным.

…Ужели те самые Сурины? – удивился я, оказавшись случайно в тех краях.

Нахожу избу, выходит хозяйка.

- Сурина?

- Да.

- Как же сложилась судьба Александра Петровича после встречи с Толстым?

А ничего рассказать и не может - не знает. И никто из старожилов, с которыми довелось мне говорить в деревнях Ботвиньино, Томарово, Мещерское, ничего о судьбе Александра Петровича Сурина не знал.

Некоторой информацией о нем располагали лишь заведующий краеведческим историко-литературным музеем Мещерской средней школы Николай Воинцев и Анатолий Белов, создатель историко-литературного музея при областной психиатрической больнице.

Александр Петрович Сурин родился 23 ноября 1892 года. Был женат, имел двоих детей. В тридцатые годы избирался председателем колхоза. В школьном музее есть фотография 1929 года: колхоз имени Ворошилова сдает картошку в Троицкую больницу. Внизу справа в председательской фуражке - Александр Сурин. Когда фотографы как бы выдернули его из толпы и увеличили до портретного снимка, перед ними вдруг предстал очень усталый, измученный, изможденный человек. А было в ту пору Александру Петровичу 37 лет.

Понятно, председательский хлеб был горек: недоимки, сроки сева и уборки, диктуемые сверху, планы хлебосдачи, отнимающие у крестьянина все до зернышка, постоянная угроза быть не только снятым с должности, но сосланным и даже расстрелянным.

Может, потому и не сдержал он слова, данного Толстому, запил. Или потому запил, что Толстой, дав ему книги о вреде пьянства, отнял у него главное - веру? Одну веру отняли, другая оказалась ложной, и не на чем стало стоять человеку, не за что держаться.

Не получилось ли так, что семена, которые великий литературный пахарь сеял в эту открытую и чистую душу и от которых ждал хорошего урожая, сдобренные коммунистической идеологией, на самом деле оказались теми самыми «терниями и волчцами», коих он так боялся?

Перед трагической своей гибелью Александр Петрович работал санитаром в психиатрической больнице. Что послужило последней каплей, толкнувшей его на великий грех? Повесился Александр Петрович Сурин - «благодарная почва» - где-то в 40-м году…

На фото: картина И. Репина «Пахарь. Л.Н. Толстой на пашне»

Чеховский район Московской области