Византийские игры: История противостояния Березовского и Примакова

Лихие, роковые, жестокие, хаотичные, турбулентные – по-разному можно называть девяностые годы прошлого века в истории России и все эпитеты будут верными, но недостаточными для описания тех глобальных процессов, след от которых не растаял в российском обществе даже спустя два десятка лет.

Когда рассеялся дым над местами былых сражений за власть и собственность, стало хорошо видно, что одной из основных причин возникших изменений явилось стремление советской партхозноменклатуры перевести «ничью» государственную собственность в собственность личную, конкретную. Именно борьба за «обналичку» общественной собственности между различными кланами и определила в главном характер политических, экономических и социальных преобразований в российском обществе девяностых годов. На таком фоне и случилось одно из множества столкновений той поры – Евгения Примакова и Бориса Березовского. Противостояние этих разновеликих фигур интересно по двум причинам. С одной стороны, это борьба советских по рождению, воспитанию и карьере «отцов и детей». С другой – заключительное столкновение в уходящей ельцинской эпохе (во всяком случае, получившим широкую огласку в прессе).

Войны девяностых были, как и положено войнам, тяжелыми, затяжными, яростными и... внутривидовыми. «Отцы» (партноменклатура), занятые после 1991-го года вкусным и открытым дележом госсобственности (а именно тогда были созданы гигантские государственные монополии «Газпром» Черномырдина и Вяхирева, «Роснефть» Путилова, «РЖД» Якунина, РАО «ЕЭС» Чубайса и другие) неожиданно для себя столкнулись с «детьми», которых они же и породили, а именно, олигархами постсоветской чеканки. И если первые в силу своего воспитания, традиций и сложившихся стереотипов отделяли существование интересов государства и общества от своих собственных, то взращенные ими детки свои собственные интересы, нет, даже не ставили выше, они искренне считали их интересами государства и общества. И главной их страстью была яростная, безудержная, почти маниакальная жажда наживы. Взглянем пристальнее на противников, сошедшихся в непримиримой схватке на излете девяностых годов.

Тяжеловес Евгений Максимович Примаков являлся типичным представителем советской партноменклатуры. Очень закрытый человек, просто на дух не переносящий публичности, практически непроницаемый для вездесущей прессы. Виталий Третьяков, главный редактор «Независимой газеты», предварил интервью с Примаковым следующим замечанием: «Вытянуть из него что-то лишнее, особенно под диктофонную запись, невозможно». Очевидно, в основе такой скрытности лежал всеобщий страх, заложенный в души советских людей в годы сталинских репрессий. И когда с советских плакатов женщина с пальцем у губ призывала «Не болтай!», то каждому человеку было ясно, что подслушивающим (а также доносящим) мог оказаться любой, даже самый близкий человек. Умение молчать и не раскрываться было необходимым условием для каждого, стремившегося сделать карьеру в таком обществе.

Уже сам факт появления на свет Евгения Примакова окружен тайнами и слухами. Известно лишь то, что родился он 29 октября 1929-го года в Киеве. Как говаривал один из персонажей незабываемого Аркадия Райкина: «Это было мерзопакостное время». Пик коллективизации, затишье перед наступлением организованного большевиками голодомора, начавшегося в 1930-ом году и продолжавшемся до 1935-го. Время первой пятилетки, когда заново создавалась промышленность страны за счет грабежа крестьянских масс. Вот в такое время и появился на свет Женя Примаков. Доподлинно неясны причины, которые заставили его мать, Анну Яковлевну Киршенблат, врача по профессии, буквально через несколько дней после рождения сына уехать в Тбилиси (тогда еще Тифлис), где она до самой смерти в 1972-ом году проработала в поликлинике прядильной фабрики. Об отце Примакова вообще ничего неизвестно, сын в своей автобиографии написал в духе лучших византийско-советских традиций лишь короткую фразу: «Отец умер, когда мне было три месяца». Поневоле приходят на ум слова другого персонажа политического ландшафта девяностых Владимира Жириновского: «Мама у меня русская, а отец юрист».

Чаще всего в качестве отца Примакова вспоминают имя знаменитейшего советского литературоведа и звезды телеэкранов шестидесятых-семидесятых годов прошлого века Ираклия Луарсабовича Андронникова. Признать внебрачного ребенка осторожный литературовед опасался, но и бросить его мать на произвол судьбы не мог. Этим и объясняют срочный переезд Анны Яковлевны в Тбилиси, где законспирированный отец мог поддержать ее через свою грузинскую родню. Утверждают, что Ираклий Андронников тайно опекал своего непризнанного сына до конца своей жизни. Иначе невозможно объяснить столь стремительную карьеру сына матери-одиночки, что само по себе было серьезным минусом в биографии людей того времени.

В 1944-ом году Примаков был зачислен в Бакинское военно-морское училище, а в 1946-ом году Евгения отчислили из него по состоянию здоровья. Понятно, что информации о том, что же произошло с семнадцатилетним юношей, нет. Он вернулся в Тбилиси, чтобы через два года, в 1948-ом году, поступить в Московский Институт Востоковедения на отделение арабистики. После окончания института Примакова приняли в аспирантуру экономического факультета МГУ, что было редкой удачей для провинциала без связей. Аспирантуру он благополучно закончил в 1956-ом году. И снова везение.

Примакова взяли на работу радиокорреспондентом редакции ближневосточного вещания. Это не только престижная и высокооплачиваемая должность, но и предел мечтаний многих советских людей – регулярные поездки за рубеж. На радио Примаков отработал девять лет, вступил в ряды КПСС и дослужился до должности начальника отдела вещания на страны Арабского Востока. Видимо, примерно в это же время (до сих пор это тайна покрытая мраком) начинается его сотрудничество с разведкой КГБ.

Параллельно с работой Примаков устраивал личную жизнь. Он женился на уроженке Тбилиси Лауре Харадзе (в 1951-ом году), которая родила ему сына Александра и дочь Нану. Также Евгений Максимович стал своим в узком кругу влиятельных корреспондентов-международников. В 1962-ом году он перешел в центральный орган советской печати – газету «Правда», где его приняли на должность международного обозревателя по Ближнему Востоку. Именно после этого момента часть его сообщений стала уходить не в печать, а в ЦК, МИД, КГБ под грифом «Секретно». Такое сотрудничество явилось тем лифтом, который поднял Примакова к карьерным вершинам. В 1970-ом году его назначили замдиректора Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО), а это уже не просто номенклатура, а номенклатура ЦК! Институт занимался разработкой внешнеэкономической политики Комитета партии, там писались доклады Брежнева в части международной экономики, то есть выполнялась ответственная и важная работа для высшего партийного органа. Тогда же состоялось и знакомство Примакова с «архитектором» перестройки Александром Яковлевым, в то время руководителем идеологического отделения ЦК, впоследствии немало поспособствовавшим возвышению Евгения Максимовича.

В 1977-ом году Примаков возглавил Институт востоковедения, а в 1979-ом году он был избран действительным членом Академии наук по отделению экономики. И хотя его труды по этому направлению (кроме аспирантских), неизвестны, свою академическую пожизненную ренту он получил. При Андропове Яковлев, тогда директор ИМЭМО, взял Примакова к себе, а после своего ухода в ЦК к Горбачеву, оставил на директорском посту (в 1985-ом году). К 1989-му шестидесятилетний Примаков был уже на самой вершине. Его избрали кандидатом в члены Политбюро и Председателем Совета Союза Верховного Совета СССР. В это трудное и переломное для властителей страны время Евгений Максимович продемонстрировал блестящие способности адаптироваться к любому режиму. Противники же Примакова обвиняли его в провале миссий в Баку в 1990-ом году и во время нападения Ирака на Кувейт. Дезориентированный после возвращения с Фороса Горбачев, лихорадочно пытаясь укрепить свои позиции, назначил 30 сентября 1991-го года Евгения Максимовича главой Первого управления КГБ. Позднее он также занял должность руководителя Службы внешней разведки. Ельцин, пришедший на смену Михаилу Сергеевичу, оставил Примакова на столь важном посту.

Чужой среди опытных разведчиков Примаков вел себя очень скромно. Он не проводил чисток и не передавал США секретную информацию. Однако именно в девяностые годы внешняя разведка, умело манипулировавшая судьбами целых народов и стран, лишилась своего престижного статуса. Прошло повсеместное сокращение резидентур (особенно в странах Африки и Азии), свертывание операций, подготавливаемых десятилетиями. Под предлогом борьбы с международным терроризмом была предпринята абсурдная попытка «подружиться» с разведками геополитических врагов России, а разбросанные по всему миру разведчики были переведены на самообеспечение. Стоит добавить, что именно в бытность Примакова на посту руководителя внешней разведки наступили буквально и фигурально «золотые» времена вывода российских капиталов за рубеж. Именно тогда закладывался фундамент будущих миллиардных состояний из списка «Форбс».

В 1996-ом году Ельцин переместил Евгения Максимовича на пост министра иностранных дел вместо Козырева. В этой, хорошо знакомой ему сфере, Примаков не преуспел. Ему не удалось уговорить Милошевича остановить войну с бывшими югославскими республиками и тем самым предотвратить унизительные для России бомбежки Югославии. А знаменитый разворот над Атлантикой, когда он не полетел на переговоры в США уже в качестве главы правительства, так и остался лишь пустым жестом. Также он не сумел помешать вступлению бывших стран соцлагеря в НАТО. Россия к тому времени стремительно теряла свое влияние на Ближнем Востоке. Конечно, противостоять тогдашнему всеобщему обвалу в одиночку Евгений Максимович был не в состоянии.

«...Политику в России делает не народ, а тысяча человек. Потому что деньги это основной инструмент влияния на политику. Мое глубокое убеждение, что все, что мы делаем, мы делаем для себя». Борис Березовский 20 мая 2002 года в интервью «Новой газете».

Слова «мы делаем для себя», пожалуй, и можно считать кредо, девизом и принципом нового поколения советской элиты, выросшей под сенью партноменклатуры. Чистокровный отпрыск девяностых Борис Абрамович Березовский родился 23 января 1946-го года в Москве в типичной семье советских интеллигентов. Отец – Абрам Маркович – инженер-строитель из Томска, мать – старший лаборант Института педиатрии АМН СССР. Способный юноша, член ВЛКСМ, а впоследствии и КПСС, окончил в 1967-ом году факультет электроники и вычислительной техники Московского лесотехнического института. В 1973-ем он сумел получить еще одно высшее образование – отучившись на тяжелейшем механико-математическом факультете МГУ. Позже Березовский защитил кандидатскую в Институте проблем управления и стал быстро продвигаться по научным ступенькам. Инженер, младший научный сотрудник, старший научный сотрудник, завсектором, завлаборатории Института проблем управления АН СССР. В 1983-ем году он стал доктором технических наук, а с 1991-го года – членом-корреспондентом РАН в секциях математики, механики и информатики. Он является автором более ста научных работ и нескольких монографий, которые были переведены на английский, немецкий, французский и японский языки.

Вполне успешную карьеру советского ученого Березовский, как только появились открытые перестройкой возможности, сменил на погоню за деньгами. Впрочем, не просто за деньгами, а за очень крупными деньгами. В чем и преуспел. Мы не будем повторять все этапы его «большого пути», они общеизвестны. Березовский прекрасно использовал предложенные историей обстоятельства. В хаосе реформ он, как и остальные будущие олигархи, выступил в роли загонщика «синей птицы». И в такой роли не брезговал ничем: обман и хищения (ЛогоВАЗ, АVVА), подлог (Объединенный банк, ОРТ), хапок (Сибнефть, Аэрофлот, Коммерсант, Новые известия, Огонек) и так далее, и тому подобное. Но став обладателем больших денег, Березовский захотел не менее большой власти, в том числе и политической. К тому же он прекрасно понимал, что без прикрытия своих капиталов у него могут возникнуть серьезные проблемы.

Фундаментом политического влияния Бориса Абрамовича в девяностых годах стал контроль средств массовой информации и, прежде всего, Первого канала. Также Березовский держал под контролем газету «Новые известия», созданную бывшей редакционной командой «Известий». Он пробовал себя на различных государственных должностях: зама секретаря совета безопасности, исполнительного секретаря СНГ, депутата Госдумы. Но самой главной его политической ролью была активная поддержка предвыборной компании Ельцина. Ко времени схватки с «тяжеловесом» Примаковым Березовский подошел будучи проверенным «другом-кошельком» «Семьи». И не важно, что и сам Борис Николаевич, и его близкие его едва терпели, а точнее вынуждены были терпеть за удачно проведенную операцию «Голосуй сердцем» по повторному избранию Ельцина президентом России в 1996-ом году.

Из книги мемуаров Бориса Николаевича Ельцина: «Никогда не любил Бориса Абрамовича за его скандальную репутацию, за его самоуверенный тон, за приписываемое ему особенное влияние на Кремль. Не любил, однако всегда старался держать рядом, дабы не потерять…. Березовский – очевидный союзник демократических реформ и президента. Союзник проверенный, давний, но тяжелый...».

После дефолта 1998-го года разгорелся экономический и политический кризис. Президенту крайне требовалась передышка, поэтому слабеющий, метающийся Ельцин поставил Примакова во главе правительства. Новый кабинет со своей задачей справился вполне удачно – кризис закончился, депутаты (впервые за последние годы) выработали профицитный бюджет. Однако чем успешнее работал Примаков, тем большее раздражение вызывал в Кремле. Березовский сразу же почувствовал всю опасность новой ситуации. Политическая власть из рук Кремля на короткое время перешла к Примакову и «красной» Думе, для которых девиз «капитализм для своих» был неприемлем. Уже через пару месяцев после начала работы Евгения Максимовича в новой должности олигархические СМИ вовсю долбили антикризисное правительство. Выдвигались обвинения в поддержке коммунистов, использовании советских методов руководства, усилении спецслужб и даже подготовке «дворцового переворота».

Для Примакова же изначально главным врагом был вовсе не Березовский, а сама система «семибанкирщины», сложившаяся в результате построения капитализма в России. В начале февраля 1999-го года он прямо на правительственном заседании объявил о начале борьбы с коррупцией. Евгений Максимович заявил, что девяносто тысяч уголовников получат амнистию, а на освободившиеся места будут посажены девяносто тысяч экономических преступников. Борьбу с олигархами он начал с помощью Генеральной прокуратуры. Его письмо (кстати, совершенно незаконное, но кто у нас во власти перед этим когда-нибудь останавливался?) обязало тогдашнего Генпрокурора Скуратова начать расследование против олигархов и их компаний. На этот шаг эмоциональный Березовский отреагировал, по словам очевидцев, фразой: «Не таких снимали!». На что в ответ, по слухам, прозвучало: «Прекрасно. Либо он, либо я».

Текст знаменитой записки Примакова, написанной им собственноручно в нарушение законодательства России (приказ премьер-министра о начале уголовных дел является превышением служебных полномочий и уголовно наказуем): «Прошу решить вопрос с Генпрокурором. Не откладывая, необходимо открывать уголовные дела. Нанесенный государству ущерб огромен. Что можно вернуть? 7 декабря 1998 Е. Примаков».

Схватка началась. По ОРТ показывали знаменитый видеоролик с мужчиной «очень похожим на Генпрокурора России» в обществе двух проституток. В печати публиковались материалы, в которых резко критиковались ключевые фигуры правительства Примакова: вице-премьеры Маслюков и Кулик и министр финансов Задорнов. Сергей Доренко в прайм-тайм образно и ярко доказывал всем пагубность пути, по которому премьер собирался вести страну. Расчет Березовского был прост, если Ельцин уберет этих людей из правительства, то Примаков будет вынужден уйти в отставку.

Однако преимущество все-таки было у правительства и Думы. Всю осень проходили прокурорские проверки империи Березовского, а также его свиты. Зять Ельцина Валерий Окулов уволил девять высших менеджеров «Аэрофлота», назначенцев Березовского. ОРТ лишилось госсубсидий. Главный «разводящий» рекламы на канале Сергей Лисовский попал под каток налоговой полиции. Самарское МВД занималось активным расследованием преступной деятельности на «АвтоВАЗе». Одновременно Генпрокуратура начала уголовное преследование главы третьего по величине банка России «СБС-Агро» (в этом банке находились счета Администрации президента) Александра Смоленского и по совместительству «человека Березовского». В офисах «ФОКа», «Атолла», «Сибнефти» шли обыски. По требованию Примакова отстранили от эфира Доренко. Под удар попал и сам Исполнительный секретарь, Генпрокуратура обвинила его в растрате, а также причастности к убийству Анатолия Быкова, главного действующего лица сделки с Березовским и Абрамовичем по продаже акций Красноярского алюминиевого завода. В это же время (осенью 1998-го года) началось совместное с ФБР расследование Министерства финансов и Минюста США по поводу семи миллиардов долларов, вывезенных из России банковскими структурами близкими Березовскому и Абрамовичу. А в начале лета 1999-го года швейцарская прокуратура занялась расследованием деятельности фирм «Andava», «Forus» и некоторых других, так или иначе связываемых с именем Бориса Абрамовича. На счета Березовского и Николая Глушкова, его аэрофлотовского партнера, а также других фигурантов, имевших непосредственное отношение к деятельности этих компаний, был наложен арест. Более того, Березовскому было отказано во въездной швейцарской визе. Борис Абрамович был вне себя от злости, он изображал невозмутимость и стоицизм, однако со стороны это выглядело довольно жалко. Суть его высказываний сводилась только к одному – в стране грядет новая эпоха репрессий.

2 апреля этого же года Ельцин снял своего бывшего компаньона с должности исполнительного секретаря СНГ. 3 марта в кабинете посла России в Азербайджане Борис Абрамович узнал о том, что смещен ельцинским указом с должности с убийственной формулировкой: «За невыполнение поручений председателя Совета глав государств СНГ и систематичные действия, выходящие за границы полномочий исполнительного секретаря». В подобных обстоятельствах большинство людей впало бы в депрессию, начало метаться, хвататься за стакан. Березовский в ответ лишь расхохотался до слез.

А 6 апреля, поскольку Глушков и Березовский не явились для дачи показаний по делу «Аэрофлота», Генпрокуратура выписала ордера на их арест и отправила их в Интерпол. Борис Абрамович был вынужден спешно искать убежища в благословенной Франции. Ситуация, казалось бы, сложилась безнадежная. Но гений деятельного комбинатора Березовского расцветал именно в таких ситуациях. Загнанный в угол он был в своей стихии.

Березовский немедленно дал интервью английской «Sanday Telegraph». В нем он категорически отвергал все обвинения, объяснив это политическими интригами своих противников (в частности, Примакова), а также заявлял, что намерен добиваться справедливости на родине. Кроме того в своих последующих парижских интервью он говорил: «Президент утрачивает власть, а оппозиционеры ее приобретают. Ельцин и Примаков – совершенно разные люди. К Борису Николаевичу у меня никаких претензий нет, я, хоть и признаю его ошибки (Чеченская компания), всегда поддерживаю его. С появлением Примакова ситуация в стране переломилась… Он опаснее коммунистов, пытающихся вернуть невозвратимое. Его главная сила – в спецслужбах, а точнее в наихудших из них. Примаков возглавляет остатки спецслужб, борющихся против реформ. Я испытал давление этой системы. И я не страшусь его, хотя знаю, на что он способен». Самое же серьезное и опасное, с точки зрения самого Березовского, событие произошло в ноябре 1998-го года, когда Примаков и Лужков создали «Отечество». Это была уже серьезная заявка на власть над всей страной.

В защиту Березовского выступил старый и преданный соратник президента Ельцина Сергей Степашин, на тот момент готовившийся занять пост Министра внутренних дел РФ и, одновременно, должность первого зама Председателя Правительства, то есть Примакова. Степашин заявил, что Березовский может избежать ареста только в случае дачи показаний. Очевидно, что без ведома «Семьи» этот российский чиновник не отважился бы на такой беспрецедентный шаг.

И действительно, Березовский, правильно оценивший посланный ему сигнал – гарантию неприкосновенности – 18 апреля возвратился в Россию. Березовский понимал, что Ельцин не сможет долго терпеть усиления позиций Примакова, ускользавшего из-под его контроля. Как и не позволит тому раскручивать опасные для самого президента коррупционные дела. Еще в аэропорту он заявил, что реформы Примакова исключительно опасны для России. 26 апреля он встретился со следователями. После допроса Борис Абрамович заявил, что не обнаружил в документах следствия ни единого утверждения, отвечающего действительности. Ордер на его арест Генпрокуратура отозвала. Березовский же публично указал пальцем на тех, кто стоял за его гонениями, назвав имя Примакова и некоторых бывших сотрудников КГБ. В тот же день состоялась прямая конфронтация главных участников подковерной схватки. Председатель правительства России, по ряду сведений сам инициировавший эту встречу, принял в своем кабинете российского олигарха.

О чем конкретно говорили два представителя номенклатурных поколений «отцов» и «детей», к огромному сожалению, неизвестно. В интервью «Эхо Москвы» Березовский утверждал, что никакой договоренности достигнуто не было. Некоторые аналитики объявили, что старая гвардия в лице Примакова спасовала перед напором пришедшего ей на смену нового поколения вершителей судеб России.

Очевидно, что Примаков мечтал о высшей власти, однако пытался достичь ее старыми, «кабинетными» интригами. В этом была его стратегическая ошибка. Для нового поколения хищников, прошедших огонь, воду и трубы канализаций девяностых годов, кабинетные перетягивания каната были лишь вспомогательным средством подковерной борьбы за их личное благосостояние. Главным же правилом жесточайшей и азартнейшей погони за добычей было для них отсутствие любых правил.

Сил премьера для борьбы и с российскими олигархами, разворовывающими Россию в его понимании, и с оккупировавшей Кремль «Семьей» президента, не хватило. Администрация Ельцина оказалась сильнее Евгения Максимовича и поддерживавших его мэра Москвы и Государственной думы. 27 апреля 1999-го года Борис Ельцин отстранил от должности вице-премьера Вадима Густова и назначил на освободившееся место Степашина. Первую отставку своего правительства Евгений Максимович «проглотил» уже молча. А 12 мая и сам Примаков потерял должность, премьер-министром был назначен Сергей Степашин. Березовский торжествовал, по его словам: «Отставка Примакова стала крахом попыток коммунистического реванша». Борис Абрамович опять мог двигать фигурками на кремлевской игровой площадке. Новым первым зампредом Правительства стал его и Абрамовича протеже – Николай Аксененко, министром топлива и энергетики назначен «человек» Березовского Виктор Калюжный. Именно эти двое обеспечили «Сибнефть», принадлежавшую Березовскому и Абрамовичу, выгодными контрактами на экспорт продукции. Министром внутренних дел был назначен Владимир Рушайло, тесно работавший с Березовским еще в Чечне. А администрацию Президента возглавил Александр Волошин, некогда помогший Березовскому запустить инвестиционную аферу «AVVA».

И все-таки проигрыш Евгения Максимовича не стал победой для Березовского. Великий комбинатор не учел одного. К тому времени в партсовноменклатуре уже прошла смена поколений и на первые роли выходили не менее искусные и амбициозные игроки. Болеющий Ельцин и его окружение лихорадочно подыскивало замену «Хозяину». Слишком мягкий, по мнению «Семьи», Степашин не годился в «Преемники». Нужен был человек более крутого замеса. И вскоре, как известно, такой человек был найден. Ирония судьбы заключалась в том, что руку к делу его возвышения приложил и сам Борис Абрамович. На смену Ельцину пришел выдвиженец нового времени Владимир Путин, вскоре равноудалив старую гвардию по теплым, но ничего не значащим кабинетам, а олигархов, поместив под контроль административно-силовой системы, названной вертикалью власти.

Пути же Березовского и Примакова больше не пересекались. Борис Абрамович с 2000-го года находился в эмиграции в Англии. 23 марта 2013-го года он был найден мертвым в собственной ванной. Все последние годы Березовский непрестанно критиковал политический курс России, называя своей главной целью отстранение от власти Владимира Путина. Примаков также покинул политическую арену. Вместе с его уходом пропала и независимость Государственной Думы, ставшей резиновым штампом на проектах, заготовляемых в Кремле государственных законов. Улетучилась также и грозность самого Евгения Максимовича, целиком и полностью поддержавшего все начинания новоиспеченного руководства. В ответ он был обласкан Президентом, получив чины, привилегии и почетные должности. Вот отрывок из выступления Примакова во время предвыборной кампании 2011-го года: «Имидж Путина – это имидж России. Надеюсь, он будет президентом. Он оптимальная фигура для этого…».