Беспорядки в Турции продожаются

Суббота. Штурм

 

— Действия власти выглядят так: шаг вперед — два шага назад. Они непоследовательны и непредсказуемы, понимаешь? Я им не верю.

 

Еще в пятницу, когда премьер-министр Турции Реджеп Эрдоган пообещал, что парк Гези застраиваться не будет, активист левой партии Дэнис решил не убирать далеко респиратор и продолжить дежурство в парке Гези по ночам.

 

Однако так думали не все. В субботу пейзаж стамбульских улиц изменился. Оттуда резко пропали ставшие привычными каски и маски для защиты от газа. Вновь появились нарядные девушки, уличные торговцы, такси.

 

А вечером парк начали разгонять.

 

***

 

Штурм подготовили идеально. На всех крупных улицах, ведущих к парку Гези, одновременно и ниоткуда вдруг появилось по водомету. Выстроилось оцепление полиции, так что все подходы к парку и соседней площади Таксим оказались перекрыты. Городской транспорт остановился, паромы с азиатской части ходить перестали.

 

Молчаливое противостояние полиции и протестантов длилось часа два. Власти выжидали, давая уйти с площади мирным жителям. В ответ те бегали домой за противогазами, строили баррикады и выламывали камни из мостовой. На Инёню люди встали живым щитом и не пропустили тяжелую строительную технику. На некоторых улицах собственными машинами перегородили дороги, чтобы остановить водометы.

 

Начало штурма я застала перед площадью Таксим на углу улицы Серасилвилер. Люди заняли всю проезжую часть перед водометом: сели на землю, начали скандировать лозунги, подпрыгивать на месте, кричать. Молодые пары стояли обнявшись, часто — в одинаковых противогазах и касках, женщин, казалось, было даже больше мужчин.

 

Уверенно ловируя в толпе, между водометом и протестующими промчался на мопеде курьер пиццерии; пробежала, стуча каблуками, испуганная женщина в хиджабе с мешком покупок.

 

Толпа словно предвидела, предчувствовала момент, когда будет штурм. За несколько минут до него люди вдруг зашумели, сдвинулись с места. Дальше, как в замедленной съемке, полицейские потянулись к противогазам, водитель машины-водомета подошел к своей двери — толпа сдвинулась, рванула, побежала с криками прочь.

 

***

 

Парк Гези освободили от протестующих быстро и без особой жестокости: полицейские водометами выдавливали людей из парка, бульдозерами крушили палатки, сравнивали с землей баррикады.

 

Того, что произошло потом, не ожидал никто. Освободив парк, полиция взяла штурмом отель Divan, в котором был открыт полевой госпиталь для раненых, затем — Hilton и Ramada Hotel. Протестантов забросали шашками со слезоточивым газом прямо в холле, c их лиц срывали маски и респираторы, догоняли в переулках, забрасывали шашки в окна магазинов и кафе.

 

В воду для водометов оказался добавлен перцовый аэрозоль, так что люди, залитые водой, получали ожоги, в панике срывали с себя одежду, а врачи не могли найти антидота.

 

— Полицейская операция даже не может быть названа интервенцией. Она была целесообразной, и я доволен, что она прошла надлежащим образом, — заявил губернатор Стамбула Авни Мутлу.

 

***

 

Выйти на пешеходный проспект Истикляль, зачищенный первым, стало возможно только к трем-четырем утра. К этому времени противостояние переместилось на окраины города, столкновения шли по всему северу Стамбула, от Окмейданы и Шишли до моста через Босфор, у которого останавливали тех, кто пешком шел из азиатской части города.

 

На Истикляль было тихо. Полицейские лежали прямо на земле вдоль витрин: дремали, пялились в мобильные, что-то жевали. Иногда лениво поднимались, чтобы проверить документы или бросить газовую шашку, отгоняя кого-нибудь в переулок.

 

Все вместе выглядело как картинка из дешевого фантастического фильма или компьютерной игры о захваченной инопланетянами Земле: существа в касках и масках, шлемах и черной броне разгуливали по захваченным улицам, иногда выпуская в воздух едкий газ. Между ними жались и прятались немногие выжившие земляне. Висел запах газа, горели кучи мусора, все было засыпано битыми стеклами и каким-то тряпьем.

 

 

 

Воскресенье. Перемирие

 

Утро началось с перемирия. Открылись магазины и рестораны, высыпали на улицу прохожие. Водометы стояли без дела: помятые, с отпечатавшимися следами камней на боках. На площади Таксим начался дорожный ремонт. По всему периметру было выставлено полицейское оцепление, за ним сложено строительное оборудование, больше похожее на баррикады. У входа во взятый штурмом отель Divan выстроились ряды полицейских, со стороны выглядело как толпа вдоль красной дорожки на каком-нибудь фестивале.

 

На крупных улицах прохожие собирались группами. Стоило начать скандировать,  как полицейские надевали противогазы, и улицы окутывало облако газа. Протестанты, туристы, прохожие разбегались по переулкам — но через 15 минут возвращались назад.

 

Баррикад уже не было, прямых столк-новений — тоже. Людей просто гоняли туда-сюда по проспектам, поливая газом из машин и специальных ружей. Выглядело как помесь компьютерной стрелялки и пионерской зарницы: не страшно, но и не весело.

 

***

 

На окраине Стамбула начался эрдоганинг. На митинг сторонников премьер-министра Реджепа Тайипа Эрдогана зазывали под лозунгом «Давайте делать историю». На площади установили несколько огромных экранов, вывесили турецкий флаг, громадный портрет Ататюрка, красные и белые воздушные шары с названиями присоединившейся к митингу 81 провинции. Выступление премьер-министра продолжалось часа два. В яркой клетчатой рубашке, одетый как человек из народа, он метался по сцене, поднимая руки и играя голосом, и, даже не понимая турецкого, нельзя было не почувствовать его власть над толпой.

 

Премьер не стал делать вид, что ничего не случилось.

 

— Наша демократия, наша полиция, наша юридическая система прошли проверку. Благодарю Бога, мы прошли ее успешно, — говорил он. Протестующих премьер назвал «оккупационными силами», собравшихся на митинг — «мой народ», виновниками протестов — Израиль и «иностранные силы», а свой режим — «турецкой весной».

 

— Те, кто 18 дней терроризировал наши улицы, кто поднял руку на наших сестер, облаченных в хиджабы, те, кто вошел в мечеть Долмобахче в обуви и оккупировал ее на три дня, распивая там алкоголь, — будут наказаны по закону! — говорил он.

 

Огромная (официальные цифры — миллион, неофициальные — 300—400 тысяч) толпа яростно гудела в ответ.

 

 

 

Воскресенье. Аресты

 

Аресты начались в ночь воскресенья. Брать начали иностранных журналистов (Эрдоган заявил, что они врут о событиях в Стамбуле, чтобы запугать инвесторов и подкосить экономику страны), протестантов и просто тех, кто оказался на улице с маской на лице. Если первые дни Эрдоган называл своих противников «мародерами» («чапулджу»), то теперь исключительно «террористами», управление по борьбе с терроризмом аресты и вело.

 

Однако первыми брать начали врачей. Сначала — тех, кто помогал раненым в полевом госпитале отеля Ramada. «Под видом медицинской помощи людям они пытались протестовать», — заявил губернатор Стамбула Авни Мутлу. Полиция восприняла это как команду «фас». В ночь на понедельник я подошла к пункту первой помощи, оборудованному в здании одного из профсоюзов. Все предыдущие дни здесь раздавали антидоты от газа, лекарства, надутые кислородом перчатки (их вешали на фильтры защитных масок), в ночь штурма сидели и лежали отравленные газом и облитые водой с перечным газом люди, валялась сорванная одежда, было людно, суетливо, страшно. Теперь перед входом сидели несколько человек в белых халатах. Лица были незнакомыми, мою просьбу об антидоте они не поняли. На груди у врачей я заметила бейджи с именами и названием госпиталя. И быстро попрощалась.

 

По подсчетам стамбульцев, только за воскресенье арестовали около 500 человек.

 

 

 

Воскресенье. Абсурд

 

— Курица кончилась, говядину будете?

 

Продавец фастфуда Bembi cafe на углу улицы Сираселвилер и площади Таксим спешил. Сегодня у него столовалась половина городских полицейских, сил не хватало, курицы — тоже.

 

Оцепление начиналось прямо на выходе из фастфуда. За спинами полицейских было видно совершенно пустую, зачищенную от людей площадь, но в переулках все еще шли мелкие стычки. Люди в респираторах бесцельно слонялись по улицам; то здесь, то там непонятно откуда взрывались газовые шашки, но реагировали на них слабо: газ тоже вызывает привычку.

 

Казалось, что город разбит на сотню, тысячу маленьких участков, и ситуация в каждом меняется каждые два часа. Там, где еще недавно ездили водометы, появлялись уличные кафе и тележки с бубликами. Затем их опять сменяли блокпосты и баррикады, мирные жители прятались, и улицы заполняли протестанты.

 

Словно газ, город накрывал абсурд. На Истикляль я столкнулась с двумя полицейскими и человеком в штатском. Отделившись от полицейских, он резко подскочил ко мне: «Tourist? Откуда? Бельгия, Франция?»

 

Чувствуя себя почти задержанной, я потянулась за паспортом, но человек в штатском опередил: «На улице неспокойно. Пойдемте на мою дискотеку! Отличная музыка, дешево, нет газа, безопасно и танцы до утра… Нет? А почему нет?!»

 

***

 

Вечером стычки прекратились, и я в очередной раз попыталась пройти по оккупированной полицией Истикляль (мы с фотографировавшим для «Новой» журналистом Алексеем Кравцовым оказались заперты на разных ее концах и из-за полиции и газа не могли пройти друг к другу двое суток). На проспекте, кажется, установилось шаткое перемирие. Полицейские отдыхали, привалившись к стенам или лежа прямо на мостовой. Рядом непонятно для кого играли уличные музыканты, бесцельно слонялись прохожие, сидели на террасах кафе редкие посетители, за запертыми стеклянными дверями магазинов виднелись встревоженные, напряженные продавцы. Все вместе походило уже не на компьютерную игру, а на фильмы о жизни оккупированных фашистами городов.

 

Нас с коллегой остановили примерно на полдороге. Полицейский был агрессивен и груб. Он вытащили из моей сумки бутылку с антидотом, сорвал с шеи респиратор, как доказательство шпионажа гордо продемонстрировал другим. Все это — с ощущением злобного торжества.

 

— Ну, мы пойдем? — аккуратно спросил коллега. И мы ушли.

 

Решив не нарываться на неприятности, мы свернули в переулок. В двухстах метрах от оккупированного «чужими» проспекта обнаружился винный бар Solera. Днем здесь шли бои, взрывались газовые шашки, опускали жалюзи от дыма, и полицейские винтили людей. Сейчас двери были распахнуты, играла музыка, спала пушистая кошка, наливали белое каппадокийское, и за соседним столиком отчаянно целовались. После суток погонь, баррикад и слезоточивого газа казалось, что протесты ушли навсегда, но стоило выйти на проспект — как это ощущение пропадало.

 

 

 

Понедельник. Молчаливый протест

 

В Стамбуле началась жара. Оглушающе пели птицы, на Истикляль открылись магазины, появились женщины с авоськами еды, уличные торговцы и отощавшие, нервные бездомные кошки. Проход на площадь Таксим открыли, и хотя парк Гези еще охранялся полицией, но со стороны было видно, что там посажены цветы и газоны, закрашены граффити — парк словно обнулился, был лишен своего символического содержания, очищен от скверны протестов.

 

В туристических и торговых районах к югу от Золотого Рога про столкновения, похоже, не слышали. Студенты Стамбульского университета объяснили, что около университетских корпусов все дни протестов стояли кордоны полиции, но использовать их не пришлось. На улицах торговали и торговались, зазывали клиентов, пили чай, завешивали рекламой своих лавок огромные рекламные щиты с призывом на митинг за Эрдогана. Казалось, что водометы, газовые шашки и респираторы остались где-то далеко в другой жизни, в другом городе и другой стране; и что Эрдоган не так уж не прав, когда заявляет, что протесты в 13-миллионном городе устраивает небольшая кучка людей.

 

Весь день в Стамбуле бастовали проф-союзы. В четыре часа они прошли маршем по Истикляль. Разгонять их не стали. Забастовка прекратилась. Вместо беготни от полиции люди начали молчаливый протест duran adam. По одному люди вставали на площадях и молча стояли: мужчины, женщины, молодые, не очень. Их тоже задерживали. Если раньше протесты были похожи на столкновения с полицией после президентских выборов в Иране в 2009 году, то теперь — на молчаливые протесты в Белоруссии летом 2011-го.

 

Объединявшая протестантов Taksim Dayanismasi («Платформа солидарности Таксим») публиковала на своем сайте беспомощные риторические заявления о том, как важно продолжать борьбу, отстаивать свой город и «идти до конца». Куда идти, сказано не было. Лидеры протеста так и не проявились.

 

Как и в предыдущие вечера, жители спальных районов Стамбула высовывались из окон, скандировали и изо всех сил колотили ложками по кастрюлям и сковородкам — самоиронический протест домохозяек. В понедельник полиция начала ходить по районам и фотографировать стучащих людей. Вечером премьер-министр Эрдоган пообещал использовать для подавления протестов армию, а в ночь на вторник в Стамбуле и Анкаре по обвинению в нападении на полицейских были задержаны больше 80 человек.