ОДЕССИТ побывал в Зоне отчуждения

Экскурсию по Припяти сегодня можно заказать в любом турагентстве. Несмотря на то, что этот город, принявший на себя наибольший выброс радиации после аварии на ЧАЭС, - отнюдь не курортная зона, желающих «отдохнуть» там, испытать страх и боль людей, которых не пожалела та страшная катастрофа, пройтись по зараженным радиацией улочкам давно похороненного города - хоть отбавляй.

Только в августе 2011 года Чернобыльскую зону посетило более 600 туристов из 35 стран мира! И это притом, что стоимость однодневной поездки из Киева в «мертвый» город составляет от 500 до 2000 грн. с человека.

Невероятно, но факт: человеческое любопытство и желание собственными глазами увидеть места, где побывала смерть, сильнее страха за собственную жизнь. Несмотря на многочисленные советы не делать этого, в один из солнечных осенних дней я все же отправился в Зону отчуждения, которая, являясь словно гигантским памятником слабости и несовершенства человеческого разума перед силами Природы, являясь леденящим кровь миллионов людей наследием прошлого века, будет будоражить сознания еще не одного поколения.

Площадь Чернобыльской зоны составляет 2600 км. Это почти как княжество Люксембург, только народу тут поменьше.

Возле КПП «Дитятки», где мы остановились для получения разрешения на въезд в Зону отчуждения, сидела старая облезлая собака. Она обводила проезжающих грустными глазами, как будто спрашивая: «Зачем вам туда?» Сердце невольно сжалось, а один из охранников шутливо заметил: «Сейчас тут много таких околачивается барбосов, а раньше к КП близко не подходили – датчики, проверяющие уровень радиации, при их приближении так фонили, что те боялись и убегали»… Не разделяя веселости милиционера, мы все же натянуто улыбнулись.

Медленно и со скрипом поднялся старый шлагбаум. В глаза бросилось то, что сразу за КП с дороги исчезла привычная пунктирная разметка. Здесь она не нужна. Здесь почти нет дорожного движения. Дорога в Чернобыль пролегает вдоль пышных сочных лесных массивов. Впечатление было такое, что мы проезжаем по аллее какого-нибудь национального парка или заповедника. Однако, периодически появлявшиеся на обочине желтые треугольники с трилистным значком радиации, говорили о том, что прогулка по этому лесу может стоить жизни. К тому же в мозгу пульсировали слова, сказанные охранником на въезде: «Запомните, по траве не ходить и в руки ничего не брать».

Навряд ли строители Чернобыля могли себе представить, что когда-нибудь эта территория станет местом паломничества туристов со всего мира. Но, история распорядилась именно так. Так что теперь помимо тлеющей жизни на Атомной станции и в ее окрестностях здесь есть и своя туристическая инфраструктура. Нас в таком себе местном турагенстве уже поджидал гид,- сотрудник МЧС, в обязанности которого входит контроль за всеми приезжающими в Зону отчуждения. В самом городе Чернобыль постоянных жителей нет. 4 тысячи временно проживающих: ученые, егеря, исследователи, повара, продавцы. У всех есть семьи в Киеве или в Киевской области, но, как рассказал нам гид, у многих есть и вторые – чернобыльские семьи. Люди работают вахтенным методом – 15 дней в зоне, 15 – отдых в Киеве.

Чернобыль похож на обычный советский провинциальный город: бензин по талонам, водка только после 19:00. Только на автовокзале вместо часов - радиационный дозиметр. Очень бросается в глаза то, что в городе нет детей. Совсем. По вполне понятным причинам въезд в зону гражданам, не достигшим совершеннолетия, запрещен.

С пятницы и по воскресенье даже слабая жизнь в Чернобыле замирает. Работники разъезжаются по домам, и город остается во власти диких кабанов, следы которых видны здесь повсюду. Еще в Чернобыле водятся лошади Пржевальского, косули, волки, лисы, лоси и еще несколько десятков видов представителей фауны, занесенных в красную книгу. Благодаря этому, многим искушенным охотникам (обычно при больших погонах) часто бывает довольно трудно удержаться и не поохотиться в девственных лесах. Стоит ли говорить, что на это существует строжайший запрет, однако всегда есть те, кто ставит себя выше законов.

Как рассказывают местные жители, в Чернобыльские леса как-то запустили четырех бизонов – самца и трёх самок, чтобы размножались. Однако не судилось, видимо. Двух самок подстрелили браконьеры, а третью сам самец невзначай смертельно ранил. Позднее, не выдержав тоски, последний бизон умер…

На горизонте показались знакомые очертания. Настолько знакомые, что мы не спутали бы их ни с чем. Да и не только мы. Знаменитую трубу над саркофагом Четвертого энергоблока знают во всем мире.

Чернобыльская атомная электростанция официально не работает, то есть не используется по назначению – не производит атомную электроэнергию. В то же время, на сегодня на ней трудятся около 3 тысяч человек. В тех корпусах ЧАЭС, где находятся люди, делаются евроремонты. «Мы должны работать в нормальных условиях!», - заметив наше удивление, сообщила заместитель директора, проводящая нам небольшую экскурсию. К слову сказать, содержание неработающей станции, а точнее, наблюдение за тем, как «сифонит» реактор, требующий более надежного укрытия, стране обходится в 350 млн.грн. в год.

Станция поразила нас уровнем безопасности. Впечатление было такое, что мы находимся как минимум на ювелирном заводе: везде солдаты в камуфляже и с оружием, на каждом этаже металлоискатели и цифровые кодовые замки. Фотографировать строго запрещено. Исключение составляет лишь небольшая обзорная площадка, с которой открывается тот самый ракурс на саркофаг, к которому все так привыкли. С этого места до Четвертого энергоблока всего 150 метров, которые отделяют нас от десятков тысяч микрорентген. Мы удивлены, узнав, что там тоже ведутся работы, однако гид уточняет, что дневная смена рабочих от 4 до 20 минут. Многих это устраивает, ведь средняя зарплата на ЧАЭС составляет 550 у.е, что для жителей Киевской области просто сказочные деньги.

Город-призрак

…Припяти было всего 16, а средний возраст ее жителей составлял 28 лет. Этот город, населенностью 50 тысяч человек, подавал большие надежды: предполагалось, что его жители будут работать на прогрессивно развивающейся атомной электростанции, которая располагалась всего в двух километрах от города. Здесь была работа, выдавались квартиры, развивалась инфраструктура и главное – было будущее! Молодые семьи приезжали сюда с радостью, а уезжали, оставляя позади осколки в одночасье рухнувших надежд. «А по весне на местные кладбища сотнями приезжают бывшие жители – стелют газеты, плачу и пьют водку,- рассказывает экскурсовод, проводя нас по заросшим припятским улочкам. - Это бывшая улица Ленина, это – Леси Украинки»... Все здесь, увы, является бывшим. И даже парк с традиционными машинками и чертовым колесом, на котором местные жители так и не успели покататься.

Пробираясь сквозь густые заросли кустарника и молодые деревья, растущие прямо на ступеньках, мы заходим в бывший жилой девятиэтажный дом. Зияющие шахты лифта, выломанные двери квартир с голыми стенами и пустыми мебельными стенками, изодранные электрические щитки.… В квартирах нет даже батарей. Говорят, что их до сих пор воруют мародеры и сдают на металлолом в Киеве. Кроме металла тут уже давно нет ничего ценного. Через год после взрыва, когда стало ясно, что никто в Зону не вернется, было решено захоронить все деревни и все вещи из домов Чернобыля и Припяти.

После возвращения домой нам удалось найти и пообщаться с участницей тех далеких событий. Антонина Погирная была лаборантом в одной из столичных больниц. В дни консервации города именно она принимала участие в описи и уничтожении имущества. «Мы собирали деньги, документы, драгоценности. Все описывалось и пломбировалось,- рассказала наша собеседница,- Было очень тяжело ходить по квартирам и физически, и морально. Заходишь в чужую квартиру, представляешь, как жили ее бывшие хозяева, видишь брошенные дорогие их сердцу вещи, семейные реликвии, фотографии. После дозиметристов в квартиры заходили солдаты. Они заворачивали вещи в одеяла, покрывала и выбрасывали в окна. Под ними уже стояли грузовые машины. Мы ехали на работу мимо этих домов каждый день и видели, как из окон летят холодильники, телевизоры, тюки с вещами. Стоит мертвая тишина в автобусе. Такая тишина бывает, когда опускают гроб с покойником…» Наша небольшая группка осторожно ступая по шатким ступенькам направилась в детский сад «Золотой ключик». Видимо руководители консервации города Припять приняли решение, что в дошкольном учреждении мародерам поживиться будет особо нечем, поэтому и вывоз вещей здесь проводился выборочно. Заходя в детские группы, мы четко видим, как на столиках стоят конструкторы, собранные маленькими ручками 20 лет назад. Рыжеволосая кукла, как бы ожидая свою хозяйку, застыла на маленьком детском стульчике. А кто-то, видимо из «гостей», быть может, для эффектного снимка, натянул на плюшевого мишку противогаз. Голые стены с облупленной краской «украшает» доска объявлений с надписью: «Для вас, родители!», видно, в свое время, на совесть прибитая к бетонной стене…

День походил к концу и мы возвращались в город Чернобыль чтобы оставить там нашего гида и отправится в Киев. По пути, по его совету, заехали в единственную в Зоне православную церковь. Мы сперва удивились, зачем стоило делать крюк и тратить время, однако, порывшись в своей сумке, наш гид уже, наверное, в сотый раз за день достал оттуда дозиметр. Подойдя к церкви, он показал его нам. Прибор показывал 9 милирентген.

О том, как и почему в самом сердце радиоактивности, всего в нескольких шагах от чудовищного реактора, излучающего тысячи и тысячи смертельных рентген, в маленькой церкви уровень загрязненности был вдвое ниже, чем в Киеве, не знает никто. Местные жители не пытаются объяснить этот феномен, а просто регулярно ходят в церковь. Хотя бы для того, чтоб просто попить воды…

Уверен, что люди, массово совершающие паломничество в Зону отчуждения, делают это не ради эстетического удовольствия. Наследие, оставленное будущим поколения ушедшим ХХ веком, стало своего рода его символом, памятником эпохи и поводом для размышлений о цели, смысле и скоротечности человеческой жизни. К сожалению, именно такие мысли Чернобыль будет дарить своим гостям еще не одно столетие.