Находки Олега Губаря: Недостроенный храм, разобранный в 1821 году

Один из обещанных сюжетов о предыстории памятника Основателям Одессы. Речь идет о некогда находившемся на будущей Екатерининской площади недостроенном храме, разобранном в 1821 году.

- В районе нынешнего Приморского бульвара находились «малая крепость», воинские казармы, складские и другие подсобные помещения, госпиталь, солдатская пекарня, здание, в котором совершались богослужения для нижегородских гренадеров. В тылу этого военного городка, на свободной площадке, и заложили так называемую адмиралтейскую, или военную, церковь во имя Святой Великомученицы Екатерины.

На построение этого храма «де Рибас в отношении от 25 июля (1795 года — О. Г.) испрашивал благословления митрополита Гавриила, с определением к ней нижегородского полка священника Евдокима Сергеева, с дьяконом и прочими церковнослужителями». Разрешение «с выдачею священнику антиминса» последовало 17 августа 1795 года, и 20 августа получено де Рибасом.

В следующем, 1796, году был заключен контракт на постройку Екатерининского храма с «херсонским именитым гражданином» Жаном (Иваном) Дофине. Дофине — фигура в ранней истории Одессы довольно известная, но это отдельный сюжет. Согласно договору, этот подрядчик обязывался окончить постройку в августе 1797 года за 18.850 рублей. Деньги отпускались из тех 40.000 рублей, которые назначались ордером графа Платона Зубова на имя Франца де Волана от 30 марта 1796 года. Однако Дофине не суждено было довести дело до успешного финала: после кончины императрицы Екатерины II в ноябре 1796-го все одесские проекты, как известно, были ненадолго заморожены ее сыном, Павлом I, каковая судьба постигла и новостроящийся храм. К этому времени Екатерининская церковь была уже «возведена под карниз», но дальше не пошло.

В ближайшие годы Одесса боролась за выживание, и городу было не до сооружения благолепных храмов. До назначения герцога де Ришелье градоначальником не возобновлялась достройка ни одного из прежде заложенных церквей, в том числе — Свято-Николаевской соборной, то есть будущего Спасо-Преображенского собора. Богослужения отправлялись во временной деревянной церкви, и лишь с 1804 года приступили к синхронной достройке Николаевской соборной и греческой Свято-Троицкой церквей. В 1808-м они были освящены Екатеринославским архиепископом Платоном. Два других храма — Екатерининский и Александро-Невский (в крепости) — тоже должны были строиться на казенный счет, и город физически не мог потянуть такие расходы. Кроме того, крепость упразднили и передали карантину, а бульварный «военный городок» тоже пришел в упадок за ненадобностью: после присоединения дунайских княжеств (1806-1812 гг.) Одесса перестала служить военным форпостом, и надобность в соответствующих атрибутах отпала. На литографии Карло Боссоли (1837 г.) «Развалины Гаджибея в 1818 году», которая здесь представлена, отчетливо видно, что это вовсе не руины старого Хаджибея, а как раз остатки располагавшихся на территории будущего бульвара казарм, к тому времени уже лишившихся крыш. Вот и обе церкви, планировавшиеся как воинские, оказались как бы невостребованными.

Вот красноречивое свидетельство состояния недостроенного храма в 1810 году, оставленное И. М. Долгоруким в книге «Славны бубны за горами: «Другая церковь в городе предполагалась, при начальном его основании, во имя св. Екатерины, но что же? Заложена, застроена до половины и брошена... Ныне вы тут найдете недостроенные стены открытого со всех сторон храма, который разрушает и ветер тлетворный, и морские непогоды, и пуще еще пренебрежение человеков. Вокруг его всюду настроены казармы; там живут солдаты; жены их ходят выливать в развалины храма всю домашнюю нечистоту; словом, воспетая и молитвословием прославленная скиния обратилась в место пустое и омерзительное. Древность предварила наложить на сей несовершенный храм печать свою, обложила его мхом и зарастила травой, а тем почтила память соименной церкви сей Владычицы. Жаль, что я это видел, но, увидавши, не мог смолчать».

Уже при Ришелье, Кобле и Ланжероне окрестности нынешней Екатерининской площади стали понемногу застраиваться. Вместе с тем, строительство изрядно тормозилось присутствием старых солдатских казарм не только на территории будущего Приморского бульвара, но и в его тылу. Город становился на ноги, хлебный экспорт небывало подскочил, а будущие Екатерининская площадь и бульвар представляли собой ужасающие задворки и руины. В 1817 году помещик Николай Куликовский (в 1820-м он продал свой 2-этажный дом Воронцову) и одесский первой гильдии купец Семен Мясников решили внести свою лепту в исправление создавшейся ситуации и продолжить сооружение храма во имя Святой Великомученицы Екатерины. По этому поводу они направили следующее письмо тогдашнему херсонскому губернатору и одесскому градоначальнику графу А. Ф. Ланжерону:

«Ваше Сиятельство!

Город Одесса, при первом положении камня в основание, имел в плане сооружение церкви во имя Святыя Великомученицы Екатерины. Храм сей, приводимый уже к окончанию, стечением непредвиденных случаев остался в запустении и до сих пор, когда все части города Одессы мало-помалу приходят в совершенство. Имея благоговение к вере и чтя верноподданнически память в Бозе почивающей Императрицы Екатерины II, как первой виновницы возрождения в бессарабской пустыне цветущего торгового города, мы, движимые усердием к господствующей религии и всеподданническим долгом к благодетельствующей Монархине, желаем пожертвовать для окончания храма того по пяти тысяч рублей единовременно и в продолжение окончательного его построения ежегодно по тысяче рублей.

Прося Вашего Сиятельства позволения о довершении начатого здания, смеем надеяться, что содействие Ваше, как виновника возвышения Одессы, в сем нашем усердии не отречется призвать и других граждан в пособие, чтобы память незабвенной Монархини почтить достойно в сем городе сооружением храма во имя ее покровительницы Святыя Великомученицы Екатерины. Жертвуемой нами суммы не будет достаточно, а потому и смеем надеяться, что одесские граждане, движимые усердием и благодарностью к Высочайшему Дому, изливавшему милости на торговлю порта одесского, равно и пребывающие в Одессе для продажи своих избытков, сельским хозяйством приобретаемым, не отрекутся содействовать нам в окончании намерений наших.

Памятник сей будет изъявлять благодарность молящихся о благоденствии своем к Всевышнему и составлять украшение городу, нося имя виновницы возрождения на степях необитаемых цветущей торговли.

Получа соизволение Вашего Сиятельства на сие важное предприятие и подкрепясь соучастием наших соотечественников и всех лиц, имеющих изволение к вере и незабвенным памятникам великих людей в правлениях, мы примем все заботы на себя и действия, кои необходимы при построении так значительного монумента.

С глубочайшею преданностью и истинным высокопочитанием имеем счастье быть Вашего Сиятельства слугами: Николай Куликовский, Семен Мясников».

Ланжерон был не в праве решать этот вопрос без санкции духовного ведомства, а потому обратился с ходатайством в соответствующие инстанции. В делах Синодального архива в свое время обнаружился следующий любопытный документ от 9 января 1818 года:

«По рапорту Синодального Члена и Экзарха Преосвященного Гавриила, Митрополита Кишиневского о дозволении Одесским гражданам устроить начатую ими Екатерининскую церковь.

При первоначальном основании портового города Одессы, еще в дни блаженныя памяти Благочестивейшия Государыни Императрицы Екатерины Алексеевны Вторыя, в бытность мою на пастве в Екатеринославской Епархии, был я приглашен, как Епархиальный архиерей, начальником города Одессы командиром флотилии Адмиралом де Рибасом для заложения в оном городе Одессе четырех церквей, где и заложил: одну во имя Святыя Тройцы для разночинцев греческой нации на греческом форштадте, другую во именование Святителя Христова Николая для граждан русской нации и собора на главной площади, третью во именование Святыя Великомученицы Екатерины для военнослужащих, близ военной гавани, и четвертую во именование Святого Благоверного князя Александра Невского, в крепости. Все сии церкви начаты были строением, но в последствии времени, по разным обстоятельствам, постройка оных остановилась и была в бездействии до 1804 г., а в сем году по старанию бывшего градоначальника Дюка де Ришелье начали продолжать строение Николаевской соборной и Троицкой греческой церквей (...). Другие же две церкви, Екатерининская и Александровская, и по сие время, неизвестно мне, почему, так как они начаты на казенный счет, строением не продолжались, и, между тем, крепость превращена в карантин».

Теперь никаких препятствий к достройке Свято-Екатерининской церкви как будто не было, и, тем не менее, работы так никогда и не продолжились «по крайне дурному состоянию здания». Это не удивительно, поскольку неоконченное строение более двух десятилетий простояло без должной консервации.

«Все сии здания (казармы, госпиталь, временная военная церковь, недостроенный Екатерининский храм — О. Г.) были до крайности ветхи, и безобразили собою лучшую по своему местоположению часть города. Предположив устроить на обрывистой возвышенности морского берега бульвар, градоначальник по предварительном сношении с генерал-губернатором предписал Строительному комитету продать на своз все строения вокруг церкви и, расчистить место, а в 1821 году, 23 мая, с согласия духовного ведомства, он приказал разобрать церковь».

Согласно архивным данным, в сентябре того же года недостроенный храм во имя Святой Екатерины был разобран до фундамента, чуть позже засыпанного.

- Представленный рисунок, как я уже сказал, запечатлел вовсе не развалины Хаджибея, а руины храма и военного городка. Если приглядитесь, различите даже часовых, охраняющих развалины - дабы горожане не растаскивали дефицитный строительный камень ))

ТРУЖУСЬ ))

- Тут такая радость привалила! Вышли на связь потомки еще одного из самых первых одесситов, причем невероятно деятельного. Вот работаю весь день, собираю до кучи архивную и прочую инфу - еще один персонаж для моей "Энциклопедии забытых одесситов". Составлю мозаику, расскажу.