За гранью возможного - 68 часов в ледяной купели

Днем 3 ноября 1962 года летчик-истребитель капитан Иван Тимофеевич Куницын вылетел на перехват воздушной цели. Полетное задание проходило над акваторией Белого моря. При сближении с условным противником боевая машина внезапно перевернулась и, войдя в пике, начала стремительно терять высоту.

— Отказало управление. Пытаюсь вывести самолет в горизонтальное положение, — доложил на КП летчик.

Куницын делает все от него зависящее, чтобы подчинить себе неуправляемый истребитель. Четкие доклады о предпринимаемых действиях свидетельствовали о высоком профессионализме и исключительном самообладании пилота, но все попытки спасти МиГ, обуздать его результатов не дали.

— Самолет неуправляем. Высота пять тысяч.

— Приказываю катапультироваться, — последовала команда руководителя полетов.

Ноябрь — на Севере суровый месяц: лютый, насквозь пронизывающий ветер, проливные дожди, короткий световой день и вечно штормящее холодное Белое море.

«Приводнился в холодную воду. Единственным средством спасения была надувная спасательная лодка МХАС-1», — напишет позже в рапорте капитан.

За гранью возможного - 68 часов в ледяной купелиВ момент приводнения летчика накрыло волной, смыло весла, ко дну пошли сухой паек, спички, сигнальные средства. Мертвой хваткой Иван Куницын вцепился в лодку, привел в действие механизм наполнения воздухом.

Шторм и ветер усиливались. Наступила ночь. Холод становился невыносимым. Летчика знобило, постоянно находившиеся в воде ноги онемели.

Капитан знал, что его ищут, что в море вышли спасательные катера и корабли. До его слуха доносились звуки пролетающих самолетов-поисковиков... Знал он и другое: при видимости «ниже минимума» найти в штормящем море крохотную резиновую лодку, не обозначенную сигнальным огнем, практически невозможно. Сознание подсказывало, что надеяться придется только на себя и на свои силы.

Через шесть часов после катапультирования летчик заметил мерцающий огонек маяка. Из последних сил окоченевший от холода капитан гребет руками. К четырем часам утра ему удается подплыть к каменному острову. Волны швыряли лодку о скалистый берег и отбрасывали обратно в море. Подплыв с подветренной стороны, Куницын высаживается на островной пятачок. Ни утолить жажду и голод, ни развести костер не удалось. Оставаться на продуваемом со всех сторон крохотном островке, где невозможно укрыться от ветра и дождя, означало только одно...

Капитан Куницын принимает единственно правильное решение — из найденных на острове дощечек делает некое подобие весел и выходит в море. Курс — вспышки далекого маяка.

Пройдет еще двое суток, прежде чем летчик увидит на горизонте очертания маяка и большой остров. Двое суток море бросало по волнам маленькую резиновую лодку. Двое суток морская пучина готова была бесследно поглотить человека, осмелившегося бросить ей столь дерзкий вызов.

«Условия были тяжелые, — напишет позже летчик, — большие волны, ветер, низкая температура воды, в которой я почти непрестанно находился по пояс. Питания не было. Спать не пришлось. Если бы я заснул, то это было бы равнозначно смерти. Ноги отказали, появились слабость, галлюцинации — мне казалось, я вижу город и людей вокруг».

Утром шестого ноября лодка причалила к острову. Превозмогая нечеловеческую боль в отекшем и непослушном теле, капитан выбирается на берег. Пользуясь веслами, как костылями, добрался до маяка. Главное было развести костер. Огонь — это жизнь.

Ценой невероятных усилий Куницыну удается от светильника маяка разжечь огонь. Тепло костра возвращало силы, дарило надежду... «Здесь жить можно», — сказал себе капитан.

Отогревшись, офицер медленно побрел по острову в поисках пищи и воды. Питался ягодами.

Свет костра заметили с поискового катера. Вызванный вертолет доставил летчика на Большую землю. Врачи, оказывавшие первую медицинскую помощь, серьезно опасались за здоровье пилота. Капитана Куницына направили в Ленинградскую военно-медицинскую академию.

За гранью возможного - 68 часов в ледяной купелиПолковник медицинской службы Г.Арьев в одном из своих интервью скажет:

— Произошло что-то непостижимое в медицинской практике. Во время второй мировой войны в квадрате, где приводнился летчик Куницын, был потоплен фашистский транспорт. Тогда гитлеровские солдаты пробыли в воде немногим более часа. О судьбе их я узнал из статьи немецкого хирурга Гросса Баркгофа. Он писал, что ни один солдат не выжил. А наш летчик, пробывший в морской воде 68 часов, выжил и чувствует себя хорошо. Организм относительно легко перенес выпавшее на его долю суровое испытание, главным образом, потому, что Иван Тимофеевич является закаленным человеком. Он увлекался спортом, охотой. Хорошее здоровье, сила воли в сочетании с находчивостью помогли ему выстоять в сложной обстановке.

О преданности летчиков истребительной авиации небу и высоким скоростям ходят легенды. Истории известны случаи, когда пилоты, отлученные от неба, сводили счеты с жизнью. Есть в этой верности любимой профессии что-то мистическое и удивительное.

Вернуться в небо было заветной мечтой пациента Военно-медицинской академии Ивана Куницына. В 1963 году Иван Тимофеевич Куницын поступил на командный факультет ВВКА. Летал, учился, учил других.

В воспоминаниях Куницына есть своеобразный рецепт победы: «В борьбе со стихией мне помогало, во-первых, осознание того, что меня ищут, во-вторых, мысль о двоих моих детях и, в-третьих, не хотелось быть хуже тех героических людей, которые в более тяжелых условиях выходили победителями».