11 мая 1891 года: Покушение на будущего императора Николая II

В 1891 году наследник русского престола будущий император Николай Александрович завершал свое восточное путешествие. Последней страной в списке посещаемых стран была Япония.

В понедельник утром, 29 апреля (11 мая по новому стилю) 1891 года,  принцы трёх стран — русский Николай, греческий Георг и японский Арисугава Такэхито, сопровождавший цесаревича на протяжении всего визита в Японию, отправились из Киото  в расположенный на берегу озера Бива город Оцу, чтобы насладиться достопримечательностями. Там они посетили храм Мии-дэра и отобедали в префектуре тамошнего округа.

Из-за узости городских улиц, движение колясок с пассажирами происходило с использованием рикш, тянуть коляски которым помогали толкачи. После посещения озера принцы со своей свитой отправились обратно в Киото. Они ехали в колясках друг за другом: Николай — в пятой по счёту, Георгий — в шестой, а Арисугава — в седьмой; в первых четырёх расположились чиновники из префектуры. К полицейским, которые охраняли принцев, предъявлялись высокие требования. Они должны были следить за тем, чтобы за процессией никто не наблюдал со второго этажа, поскольку никто не должен был находиться выше людей с таким высоким статусом; а при появлении кортежа проконтролировать, чтобы зрители сняли головные уборы и закрыли зонты. Кроме того, согласно этикету, полицейским было запрещено поворачиваться к августейшим особам спиной, что делало невозможным наблюдение за той толпой, которая находилась за спиной служителей порядка. В тот момент, когда процессия из 40 рикш пересекала наполненную людьми улицу, один из полицейских, Цуда Сандзо, внезапно бросился к Николаю и успел нанести ему удар саблей. по голове, но в момент взмаха сабли тот обернулся и клинок скользнул по голове Николая, лишь слегка ранив наследника. От повторного удара Николая спас греческий принц, сбивший с ног нападавшего. Будущий император спасся, но отношения между Россией и Японией испортились, а выражение «японский городовой» стало в русском языке ругательством.

Большинство членов японского правительства, в том числе министр юстиции Ямада Акиёси, считало необходимым судить преступника военным судом с последующим вынесением смертного приговора — высшей меры наказания. Однако по законам мирного времени действия Цуды Сандзо квалифицировались как попытка совершить умышленное убийство, что предусматривало пожизненную каторгу. Для возможности вынесения смертного приговора члены правительства планировали прибегнуть к 116 статье уголовного кодекса, согласно которой «лица, причиняющие зло императору, императрице, наследному принцу, подвергаются смертной казни. Проблема заключалась в том, что статья предполагала наказание за покушение на японского наследного принца, а не принца другого государства, в связи с чем бывшего городового осудили к пожизненной каторге, на которой он вскоре и умер от туберкулёза, мучившего его ещё до покушения. Сам Сандзо объяснил свой поступок тем, что между Россией и Японией всё равно будет война, и упустить случая убить будущего главу враждебного государства он просто не мог.