Одна на всех

Победа объединённых народов Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов превращается в культурный миф.

Это и хорошо, и плохо. Плохо, потому что эпоха Великой Отечественной войны, естественно удаляясь, становится для новых поколений непознанной, а потому отчасти и чужой. Хорошо, потому что опыт подвига, жертвенности, высоких смыслов в ходе войны ещё будут востребованы новыми поколениями в грядущих решающих войнах. Сейчас мы можем предположить, что цепочка локальных войн, бегущая огоньками разрывов из ХХ в ХХI век, при построении Западом очередного нового мирового порядка однажды может привести к войне более чудовищной, чем Вторая мировая.

В этом ключе и стоит рассматривать активные попытки «известных сил» ревизовать итоги Второй мировой и Великой Отечественной войн, желая внушить наследникам Победы мысль о ненужности Победы, а то и «стыд за Победу», чтобы её опытом и не думали воспользоваться.

Нам бесценны и высокие смыслы, и «низкие» истины Великой Отечественной…

Высокие смыслы

Нестор-Летописец говорит о причине ужасающих бед (тысячелетней давности), раскрывая алгоритм катастроф на Руси: «Наводит Бог, в гневе своем, иноплеменников на землю, и тогда в горе люди вспоминают о Боге; междоусобная же война бывает от дьявольского соблазна… Видим ведь, как места игрищ утоптаны, и людей множество на них, как толкают друг друга, устраивая зрелища, бесом задуманные, – а церкви пусты стоят… Потому и казни всяческие принимаем от Бога и набеги врагов; по Божьему повелению принимаем наказание за грехи наши…»

Лишь единожды за ХХ век Пасха выпала на 6 мая – день Георгия Победоносца. Это было в 1945-м. Заговорили об этом много позже. Как и о том, что в год начала нашествия объединённой Европы, управляемой Адольфом Гитлером (будем называть вещи своими именами), в 1941-м, Пасха праздновалась 20 апреля; в тот день Гитлер радовал своих подданных 52-м днём своего рождения. Теперь уже, кажется, все знают, что нашествие им было начато в исключительный день. 22 июня в 1941 году Русская Православная Церковь совершала Собор Всех святых, в земле Российской просиявших. Гитлер был мистиком. Он в гордыне верил в свою чудовищную исключительность. Ему вздумалось, что он уже взял в союзники своим страстям Высшие силы.

Войну он объявил, по сути, Святой Руси, всем её святым и каждому в ней, кто носит святые имена, – всем Иванам, Мариям, Николаям, Еленам, Сергеям, Ольгам, Михаилам, Екатеринам, Александрам, Людмилам, Владимирам, Елизаветам, Дмитриям, Ксениям, Олегам, Татьянам, Иосифам…

Митрополит Сергий (Страгородский), отслужив в то утро Литургию в Елохове, вернулся в свою резиденцию и узнал о начале войны. Владыка тут же открыл пишущую машинку и самолично составил Послание к Церкви по случаю начала войны. 74-летний митрополит, страдавший малоподвижностью, проявил 22 июня чудесную энергичность, он, как сообщает его келейник, свое Послание «не только сумел написать, но и разослать по всем уголкам нашей необъятной Родины в первый же день войны».

Патриарший Местоблюститель Сергий, кажется, точно знал, признавая когда-то Советскую власть, что Святая Русь жива, она под спудом. В 1941-м он, указав на то, что и внешние враги лишь перелицевались, прямо писал: «Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Карла шведского, Наполеона. Жалкие потомки врагов православного христианства хотят ещё раз попытаться поставить народ наш на колени перед неправдой, голым насилием принудить его пожертвовать благом и целостностью Родины, кровными заветами любви к своему Отечеству. Но не первый раз приходится русскому народу выдерживать такие испытания… Вспомним святых вождей русского народа, например Александра Невского, Димитрия Донского, полагавших свои души за народ и родину. Да и не только вожди это делали. Вспомним неисчислимые тысячи простых православных воинов, безвестные имена которых русский народ увековечил в своей славной легенде о богатырях Илье Муромце, Добрыне Никитиче и Алеше Поповиче, разбивших наголову Соловья-разбойника. Православная наша Церковь всегда разделяла судьбу народа...»

Какой силы были слова митрополита Сергия!

Слова владыки в свой час дошли до ума стального человека. Началось покаяние, подвиг стал Победой.

Митрополит Алексий (Симанский), который все 900 блокадных дней провёл в Ленинграде, служа Богу и людям, став Патриархом Московским и всея Руси, в Слове в День Победы 9 мая 1945 года провозгласил: «…Бог посрамил дерзкие мечты злодеев и разбойников, и мы видим их теперь несущими грозное возмездие за свои злодеяния. Мы уверенно и терпеливо ждали этого радостного дня Господня, - дня, в который изрек Господь праведный суд Свой над злейшими врагами человечества, - и Православная Русь, после беспримерных бранных подвигов, после неимоверного напряжения всех сил народа, вставшего как один человек на защиту Родины и не щадившего и самой жизни ради спасения Отечества, - ныне предстоит Господу сил в молитве…»

«Низкие» истины

За месяц до знаменитого Парады Победы, 24 мая 1945-го в Кремле, в Георгиевском зале Кремлёвского дворца (ах, как это до слёз не случайно!) состоялся Торжественный приём в честь командующих войсками Красной армии. Между прочим, в одном из тостов Сталин провозгласил шутливо, что было всеми восторженно встречено: «Долой гитлеровский Берлин! Да здравствует Берлин жуковский!»

В газетном отчёте дружественная шутка заменена сутью, тем, что стоит за именем Георгия Жукова: героическая защита Москвы, оборона Ленинграда, «освобождение столицы дружественной Польши – Варшавы» (в зале была польская делегация. – О.С.), далее подчеркивалось: под командованием маршала Победы советские войска «ворвались в фашистское логово – Берлин и водрузили над ним знамя победы».

Приём был долог, звучали десятки здравиц, в концерте участвовали лучшие артисты. Далеко за полночь Сталин произнёс самый знаменитый свой тост – «За русский народ». Об этой речи потом немало писали и даже спорили. Здесь отметим, что Сталин фактически прилюдно покаялся, сказав: «У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941-1942 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода <…> Повторяю, у нас были ошибки, первые два года наша армия вынуждена была отступать, выходило так, что не овладели событиями, не совладали с создавшимся положением…»

И тост заканчивается тем, с чего начат: «За здоровье русского народа!»

Неизвестно, велась ли на приёме киносъёмка. Кажется, нет. Киевлянин, участник Великой Отечественной Михаил Иванович Хмелько (1919-1996) оставил нам живописное полотно «За великий русский народ!».

Миллионы – статистика, одна судьба – трагедия.

Мы сказали о самом известном воине-победителе – Георгии Жукове. Скажем и о самом неизвестном, насколько это возможно.

Но начнём со статистики.

Цифры обнародованы, они – астрономические. Вряд ли в грядущих цивилизационных, мировых столкновениях они окажутся меньше.

Людские потери Советского Союза – 26,6 млн. человек.

Безвозвратные потери армии и флота – 11 млн. 285 тыс. человек; санитарные потери – 18 млн. 344 тыс. человек.

Из армии убыли инвалидами 2 млн. 576 тысяч; статистика указывает – это 7,5% от числа призванных. Колоссальное количество. Огромная социальная проблема.

Для инвалидов (бездомных или не пожелавших обременять родных) после войны открылись многие десятки интернатов, в том числе психиатрические больницы, – в бывших монастырях, безвестных посёлках, деревнях, сёлах. Советское правительство как могло решало проблему сотен тысяч обездоленных, отдавших Победе себя.

Эти интернаты, что бы о них ни говорили, спасли от смерти на зимних улицах многих. Пережив чудовищные ранения, порой без рук и ног, с перебитыми позвоночниками, слепые, с дырами в горле, а то и в голове, они жили в интернатах многие годы, кто-то и десятки лет. Художник Геннадий Михайлович Добров (1937-2011) в 1970-х написал 40 портретов инвалидов-фронтовиков, проживавших в интернатах под Бахчисараем, под Харьковом (пос. Высокий), на Валааме, в других местах, назвав этот великий цикл «Автограф войны».

Среди его графических работ – «Неизвестный»: на кровати запеленатый «обрубок» - без рук и ног. В пояснении Доброва: «После ранения потерял и слух, и речь, а документов при нем не было».

И это цена Победы. Он никогда не услышал песен о его войне, не подпевал: «Одна за всех, мы за ценой не постоим», не читал книг о войне…

Существует легенда, что это портрет однажды увидел сын неизвестного, и открылось, что на портрете лётчик Григорий Волошин, числившийся два десятка лет погибшим…

Официальная архивная справка: «Волошин Григорий Андреевич родился 5 февраля 1922 года в селе Дмитриевка Кременчугского района Полтавской области…. В 1944 году окончил Чугуевское военное авиационное училище лётчиков… 16 января 1945 года вылетел в составе пятёрки истребителей Ла-5 на прикрытие наземных войск. В районе линии фронта наши истребители вступили в бой с 30 истребителями противника FW-190. В ходе боя, спасая жизнь своего командира, Волошин таранил "фокке-вульф", который от удара рассыпался в воздухе. При таране погиб и наш лётчик».

Как бы то ни было, легенда или не легенда, но на Валааме однажды появился памятник-пирамидка из металла, на котором указано имя Григория Волошина.

Отец встретился сыном.

Почему-то кажется, что если б дано было Волошину выбирать сытую старость при «хорошем немецком пиве» и своё ужасное несчастие после обращения в пламя немецкого истребителя, он бы отказался от пива. Но дело и не в этом. Волошин свой выбор сделал 68 лет назад. А в том, какой выбор сделает его правнук.

В этот день в храмах Русского мира по благословению Святейшего патриарха Кирилла служатся благодарственные молебны Господу Богу за дарование победы в Великой Отечественной войне.

В небесах – салюты… И повсюду звучат великие песни.