Одесситы в защиту матери и маленькой Софии (Выйти замуж за иностранца)

В понедельник, 15 апреля, возле Киевского районного суда Одессы прошел пикет в поддержку молодой матери, нашей соотечественницы, над которой нависла реальная угроза потерять полуторагодовалую дочь.

Тяжелый понедельник закончился для мамы и ребенка, можно сказать, благополучно, но кошмарная история, в которой они оказались, надолго оставит свой болезненный след в их жизни.

Одесситка Екатерина Адамова вышла замуж за гражданина Дании Сорена Енсена в декабре 2010 года. Брак оказался неудачным, но от этого брака родилась дочь София, которая вместе с мамой и бабушкой сейчас живет в Одессе. Отец же намерен увезти девочку в Данию, несмотря на то, что она родилась в Одессе и является гражданкой Украины. Суд Дании заочно лишил Екатерину родительских прав и выдал распоряжение о ее аресте на том основании, что она якобы незаконно вывезла Софию, датского ребенка, из страны.

Дело получило общественный резонанс, когда Министерство юстиции Украины, реагируя на заявление датчанина, обратилось в Киевский районный суд Одессы с ходатайством о легализации решения датского суда. При этом сослались на Европейскую конвенцию «О признании и исполнении решений относительно опеки над детьми и восстановлении опеки над детьми» 1980 года, ратифицированную Украиной в 2008 году, о признании решений иностранных судов в отношении детей.

Друзья и знакомые Екатерины, потрясенные таким поворотом событий, провели под стенами суда несколько пикетов в ее защиту. Подчеркиваю, в защиту, как ни парадоксально это звучит, от судебных органов родной страны.

Трудно себе представить, что означало бы для украинки с ребенком такая легализация. Неужели по решению украинского суда их депортировали бы из своей страны? Екатерину лишили бы родительских прав и отправили бы в датскую тюрьму за то, что она вернулась на родину? Абсурд.

Двадцать пятая статья нашей Конституции гласит: гражданин Украины не может быть выдворен за пределы Украины либо выдан другому государству. Украина гарантирует заботу и защиту своим гражданам, находящимся за ее пределами. Так в чем же дело? Пикетчики недоумевали, почему Министерство юстиции Украины приняло от иностранца заявление, не разобравшись с тем фактом, что мать и девочка — граждане нашей страны? Поползли слухи: либо ошибка, либо коррупция…

Повторюсь, пикет на прошлой неделе был далеко не первым, и неизвестно — последним ли? Пикетчиков было человек двадцать пять, они стояли с плакатами по обе стороны от входа в суд. На плакатах было написано: «Украина — не суррогатная мать», «София — наш ребенок, мы ее не отдадим», «Насильник должен сидеть в тюрьме, а не воспитывать ребенка», «Насилию нет оправдания. Стоп насилию!», «Сорен, ты бил ребенка, избивая беременную жену», «Украина-мать, борись за своих детей», «Защищая Софию, мы защищаем своих детей».

Участники пикета охотно отвечали на вопросы журналистов.

— Мы с Екатериной вместе учились в школе, — поделилась Анна Сокальская. — Долгое время никто не знал, что Катя попала в такую сложную ситуацию. Было известно, что она вышла замуж и живет в Европе. Причины своего возвращения она не афишировала. Все стало понятно тогда, когда Катя не смогла найти защиты в своей стране. Мы решили, что дальше молчать нельзя, организовали акции протеста в ее защиту. Сегодня мы здесь потому, что слушаются два дела. Одно — по лишению Сорена родительских прав, а второе — по легализации решения датского суда.

Пикетчица Мария рассказала, что поддерживает Екатерину с того момента, когда датчанин, приехав в Одессу, стал инициировать дело по вывозу ребенка за рубеж:

— По законам Дании, ребенок автоматически записывается их гражданином, независимо от того, где он родился и из какой страны второй родитель. Так Софию записали гражданкой Дании, хотя она родилась в одесском седьмом роддоме. Но самое странное то, что вместо неоспоримой защиты со стороны своего государства Екатерине приходится защищаться еще и от своих. Мы считаем, что она во всем права и со своим ребенком должна жить в Украине.

Участники пикета рассказали, что предыдущая их акция прошла в марте, когда планировалось слушание дела по легализации решения иностранного суда. Тогда заседание не состоялось ввиду отсутствия в суде представителей опеки Киевской районной администрации Одессы.

— Хотелось бы, чтобы Екатерина была защищена нашей страной, Украиной, — сказала Ольга, — чтобы судьбы детей решались с учетом нашего менталитета и нашей морали.

Ольгу поддержала Маргарита:

— Мне непонятно, как мог Сорен поднять руку на беременную жену, а после всего претендовать на этого ребенка и говорить, что он хороший отец?! Екатерина, находясь в Дании, пережила насилие в семье, вернулась на родину за защитой.

В разговор включается Наталья:

— Я пришла сюда как женщина, имеющая ребенка и желающая защитить права всех наших детей. Мы хотим жить по Божьим законам. У Сорена трое детей от первого брака. Претензии на Софию, скорее всего, связаны не с отцовской любовью к ребенку, а с желанием получать на ее содержание регулярное государственное денежное пособие и льготу по уплате налогов.

Поговорив с пикетчиками, я направляюсь в зал заседания, где должно начаться слушание дела по иску Екатерины о лишении Сорена родительских прав. В зале суда находятся представители прокуратуры и органов опеки Киевской райадминистрации, а также истица с адвокатом. Ответчика нет, но есть адвокат из столичной юридической фирмы, которого сторона истицы знает как представителя интересов ответчика. Казалось бы, все в сборе, и судья Оксана Куриленко могла бы открыть заседание, но…

Адвокат ответчика заявляет суду, что он хоть и адвокат Сорена, но по данному делу его представителем не является. При этом замечает, что Сорен Енсен не присутствует в зале по той причине, что суд, дескать, не уведомил его должным образом о времени заседания.

Судья Куриленко возражает, предъявляя конверт с уведомлением. Уведомление было отправлено по почте, но вернулось в суд с отметкой на конверте «ввиду окончания срока хранения». Это означает, что уведомление направлялось в юридическую фирму, указанную Сореном, но по каким-то причинам вручено ему не было. Как такое может быть?

Судья зачитывает длинную телеграмму Сорена на украинском языке, присланную в суд. В телеграмме он объясняет свое отсутствие в суде тем, что его якобы не известили в установленном порядке, и требует присылать ему документы в датском переводе.

Позже адвокат Екатерины Станислав Тищенко, комментируя ситуацию журналистам, назовет все это умышленным затягиванием дела со стороны ответчика. Отец ребенка, не оказывая никакой материальной помощи, пытается измотать Екатерину морально и материально, всячески осложняя рассмотрение дела.

Итак, из-за отсутствия ответчика судебное заседание переносится на другой день, но вот проблема: уведомлять иностранца — дело дорогостоящее, и расходы целиком лягут на Екатерину, поскольку бюджет суда на это не рассчитан.

Суд предлагает адвокату Сорена, присутствовавшему в зале, получить повестку и передать ее своему подзащитному, но тот наотрез отказывается это сделать.

Злополучную повестку все же вручили самому Сорену, когда тот явился после обеда на заседание по делу о легализации решения датского суда, в котором он был очень заинтересован.

Два судебных заседания были назначены на один день явно в интересах иностранного гостя, приехавшего судиться, однако для кормящей матери, ее друзей и ее мамы это была слишком большая нагрузка. Никто не ожидал, что датчанин, проигнорировавший утреннее заседание о лишении его родительских прав, явится после обеда на второе заседание, но он явился, правда, с большим опозданием.

В четырнадцать часов, когда судья Ольга Калашникова вошла в зал суда и намеревалась открыть заседание, все тот же адвокат Сорена попросил подождать. Дескать, датчанин в Одесском аэропорту, он скоро будет. Иностранцу пошли навстречу и заседание отложили на полтора часа.

Во время вынужденного перерыва я побеседовала с Екатериной, ее мамой Валентиной Владимировной и подругами по несчастью, которые, побывав замужем за иностранцами, пережили нечто подобное.

— Вы познакомились в Одессе? — спросила я Екатерину.

— Мы познакомились с Сореном в соцсетях, а после этого встретились в Стамбуле, на нейтральной территории. В Турцию я приехала как турист.

— Вы встретились, познакомились и он вам очень понравился? Вы влюбились в него?

— Нет. Еще общаясь в соцсетях, почувствовала, что это не мой человек, я, кстати, писала ему об этом (переписка сохранилась), но с его стороны последовали уговоры. При личной встрече он просил меня стать его женой. Это было время, когда я тяжело переживала смерть отца. Мне постоянно хотелось плакать, и Сорен этим воспользовался.

Он рассказывал, что в разводе, что у него трое взрослых детей от первого брака и он заботливый отец. Сорен сказал, что я буду у него как четвертый ребенок, он станет заботиться обо мне и будет хорошим мужем.

Эти слова, с учетом моего душевного состояния, сыграли решающую роль. Подумала: с ним я буду по-настоящему защищена от всех невзгод. Я не скрывала, что мечтаю создать семью и иметь ребенка, но все равно меня многое смущало. Во-первых, я никогда не думала о Дании. Во-вторых, разница в возрасте и его дети… Сорен же убеждал меня в том, что он, имея житейский опыт, поможет мне во всем. Настойчиво просил выйти за него замуж и серьезно строить наши отношения.

— На каком языке вы общались?

— На английском, но я владею еще и немецким. У меня два высших образования. Первое — инженер-технолог. Я закончила с красным дипломом академию пищевых технологий по специальности технология зерна и зернопродуктов. Работала в порту. Вторую специальность — организация перевозок и управление водным транспортом — я получила в морском университете.

— У вас это первый брак?

— Брак первый и неудачный, но есть дочь, и это счастье. Я уважала Сорена, он не последний человек в своем городе. Долгое время работал в муниципалитете. Знаете, как говорили на Руси? Любовь взрастить можно, так вот об этом он меня и просил. Называл голубушкой, обещал помогать мне с детьми. И я поверила, что он станет для меня опорой. К сожалению, опора покачнулась сразу же, как только я поставила свою подпись. Браки там регистрируются в мэрии или в церкви. Мы регистрировались в мэрии.

— Какую веру он исповедует?

— По вероисповеданию он протестант, а я православная. У Сорена не было ни малейшего уважения к моей вере, он ущемлял меня, в чем только мог. Он обманул меня даже при крещении ребенка. Я пошла на то, что согласилась крестить Софию в протестантской церкви, но при этом попросила, чтобы хоть крестные были с моей стороны — православные. Он вроде бы согласился. Приехали мой брат и моя близкая подруга, которые должны были стать крестными отцом и матерью. Но в церкви Сорен поставил вместо них других людей. Я не сразу поняла, что произошло…

В Копенгагене есть православный храм, но я побывала там всего один раз, и то с помощью своих белорусских друзей. Мне кажется, что семья Сорена вообще не верит в Бога.

Вспомнить что-то хорошее о жизни в Дании Екатерина не может. Мысль о том, что она совершила ошибку, согласившись на этот брак, появилась в первые же дни. Приехав в Одессу для продления визы, она очень не хотела возвращаться обратно. Екатерина буквально заставила себя это сделать, поскольку узнала о беременности.

Супруг был этому рад и ожидал рождения ребенка, но вот парадокс: трепетное желание вновь стать отцом не помешало ему с завидной регулярностью бить беременную жену. Кстати, в одесском суде бывший боксер это отрицал, заявляя, что… это жена била его. Все это было бы смешно, если б не было так грустно.

— Бил в основном по голове, чтобы не оставлять следов, — рассказывает Екатерина. — Последний раз он повалил меня на пол и ногой наступил на лицо. С многочисленными гематомами на голове и лице я выбежала на улицу…

Украинская женщина по имени Елена, увидев Екатерину в таком виде, помогла ей добраться до госпиталя, где и были зафиксированы побои. Елена временно приютила Екатерину и посоветовала побыстрее вернуться домой в Украину. Однако Сорен в шестнадцатитысячном городе «вычислил» Елену и стал одолевать ее звонками и смс-сообщениями. Семья Елены предложила Екатерине, в целях безопасности, поселиться в кризисном центре.

— В половине седьмого утра я приехала туда, — вспоминает Екатерина. — Там находились семь девочек с похожей историей. Одна из них была датчанкой, остальные из Китая, Сомали и других стран. В кризисном центре я пробыла шесть дней.

Дальше все было, как в детективе. По дороге в аэропорт беременную Екатерину сопровождал полицейский и социальный работник. Такое сопровождение, как объяснили ей, предусмотрено в целях ее же безопасности.

В аэропорту психолог посоветовала Екатерине не звонить мужу и не отвечать на его звонки. Если же разговор все-таки состоится, то следует убедить его в том, что ребенок не родится, чтобы у него не было повода ее искать и преследовать. В роддоме записаться как мать-одиночка.

— Людям, которые мне помогали, я оставила документы и деньги на развод. Там разводят автоматически, если не живешь какое-то время. Но я была занята своей беременностью — мне было не до развода, — продолжает Екатерина. — Психолог, видя мою растерянность, сказала: «Побег сейчас лучше, чем побег через год. Уехать сейчас тяжело, так как впереди тебя ждут испытания. Тебе предстоит родить ребенка и одной воспитывать его, но это лучше, чем через год стоять на этом месте неврастеничкой или наркоманкой, с пробитой головой, да еще и без ребенка. Таких, как ты, здесь много. Женщин бьют или «подсаживают на иглу», и только для того, чтобы избавиться от них и отнять детей». Она как напророчила. Через год я стояла в том же аэропорту — избитая беглянка с ребенком на руках…

О том, как после первого побега Екатерина вновь оказалась в Дании, рассказала ее мама Валентина Владимировна:

— После датского кризисного центра она прилетела в Одессу. Здесь родила Софию. Спустя две-три недели после родов появился Сорен. Он сказал, что сожалеет о случившемся, что он порядочный человек, что будет заботиться о Кате и о ребенке. Уговаривал Катю вернуться в Данию. Как мать я очень хотела, чтобы моя внучка росла в полной семье. Я рассуждала так: да, с одной стороны, мой зять разводной и со взрослыми детьми, но с другой — он солидный человек. К тому же дети от первого брака с ним не живут. После смерти Катиного папы мы остались одни, а это очень тяжело. Я стала уговаривать ее вернуться в Данию, чтобы у ребенка был отец. Она послушала меня, хотя и не хотела уезжать. Теперь время от времени она упрекает меня за это.

Ехать в другую страну на постоянное место жительства Катя побоялась, решила просто наладить семейные отношения. Она гражданка Украины, зарегистрирована в нашей квартире, ребенок не снят с медицинского учета. Дочка вернулась в Данию, но уже на следующий день все началось сначала. Муж стал ее бить...

Договорились, что я приеду на крестины внучки. Я приехала, но на четвертый день после крестин Сорен нас избил и выгнал на улицу. У меня случился сердечный приступ, я потеряла сознание, но он даже не вызвал «скорую помощь». Катя полураздетая убежала с ребенком, а я осталась у него в заложницах.

— Я убежала, а мама осталась, — продолжает Екатерина. — Пришлось созваниваться с белорусской подругой и просить, чтобы ее муж забрал мою маму, так как оставлять ее там — большая опасность. Муж подруги отвез мою маму в безопасное место, и она улетела на самолете домой двумя днями позже нас. Но уехать спокойно ей, правда, не удалось. Сорен учинил обыск маминых вещей. Унизительным образом пересмотрел каждую вещь, нижнее белье… Вещи ребенка, купленные за наши деньги, он не отдал. Оставил себе и детскую коляску. Ни копейки не дав на содержание ребенка, он смеет говорить, что очень переживает за дочку! Я купила авиабилет на первый же рейс и улетела в Одессу.

— На чьи деньги вы приобретали билет?

— У меня есть счет в украинском банке, и банковская карточка была со мной. К тому же при мне был паспорт с вклеенной фотографией Софии. Проблем с приобретением билета не было.

Вот так закончился второй побег Екатерины из Дании. Потом, как мы уже знаем, суд Дании заочно лишил ее родительских прав, выдал распоряжение на ее арест и признал Сорена единственным опекуном дочери. Дело за малым — легализовать решение на территории Украины, увезти Софию в Данию, и дело с концом.

— Иностранцам нужны только дети, а не их матери, — сказала Юля, подруга Екатерины. — Они делают все возможное, чтобы мамы сами покинули страну, бросив детей. В европейских странах проблемы с рождаемостью, там много однополых браков. Я сама прошла через это, но я не покидала Украину.

Муж у меня из Нидерландов, и мы жили в моей квартире. У нас двое совместных малолетних детей. Я прошла все круги ада судебных тяжб, но и сейчас у меня нет уверенности в том, что моих детей не похитят. Теперь всю жизнь мне предстоит жить в страхе. Я понимаю Катю, ей тоже придется жить в этом кошмаре. То, что она сумела убежать с ребенком, — это уже большой подвиг. Страшно то, что Украина не защищает ее. Катя с друзьями, родственниками и адвокатом борется против своего же государства, которое хочет легализовать датское решение суда. Вот в чем нонсенс. Минюст представляет не ее интересы, а интересы иностранного гражданина.

С вопросами, чем провинилась Екатерина и почему ей приходится «отбиваться» в суде, я обратилась к ее адвокату Станиславу Тищенко.

— Это результат действия ее бывшего мужа, — сказал он. — В рамках Европейской конвенции «О признании и исполнении решений относительно опеки над детьми и восстановлении опеки над детьми» Минюст уполномочен обращаться в суд с такими заявлениями иностранцев и обеспечивать им, так сказать, все удобства, которые предусмотрены для наших граждан. На наш взгляд, Минюст выполнил свои функции, но не разобрался до конца. Конвенция нарушена в той части, что ее требования возможны, если родители — граждане одной страны. Поскольку отец — гражданин Дании, а мать — гражданка Украины, выполнение этой конвенции невозможно.

Мы подали в Окружной административный суд иск о признании незаконными требований второй стороны. Недавно пришел полный пакет документов, сопутствовавший их обращению. Из документов видно, что истец, обращаясь в Минюст, не скрывал, что они с Екатериной граждане разных государств. Но Минюст, не разобравшись, передал заявление в суд, что и повлекло за собой такой громкий общественный резонанс. У Минюста были все основания не принимать это заявление.

На вопрос, можно ли датчанина лишить родительских прав без его присутствия, как это сделали в Дании с Екатериной, Станислав Тищенко ответил:

- Он не явился на заседание суда по лишению его родительских прав. Рассмотреть дело без него возможно только в случае его неявки после уведомления должным образом.

Заседание по легализации решения датского суда на территории Украины наконец-то началось. В зале — представители районного органа опеки, прокуратуры, областного управления юстиции, Сорен и Екатерина со своими адвокатами. После выполнения определенных формальностей сторонам предоставили слово.

Сорен просит, чтобы суд здесь и сейчас принял решение о предоставлении ему права встречаться с дочерью. Ему отвечают, что у него есть право обратиться с иском в суд об устранении препятствий видеться с дочерью. Тот иск обязательно рассмотрят, но суд в этом составе рассматривает совсем другое дело.

Сорен, обвиняя Екатерину в семейном разладе, и в частности в том, что она его била, предлагает… мировое соглашение. По которому дочь будет жить с отцом, а мать получит право видеться с ребенком. Сорен называет себя хорошим отцом и считает, что дочь должна жить там, где лучше. А лучше, по его мнению, только в Дании.

С чувством уверенности в собственной правоте истец не упустил возможности лишний раз припугнуть суд негативной реакцией европейского сообщества, если вдруг тот примет решение не в его пользу. Ничуть не смущаясь, он заявил, что вся Европа следит сегодня за развитием скандала, в котором фигурируют он, его бывшая украинская жена и их совместная дочь. Дескать, от сегодняшнего решения суда зависит то, как европейцы будут судить о соблюдении прав человека и прав ребенка в Украине.

— То, что он хочет отнять у меня дочь, вовсе не любовь к ребенку с его стороны, а удовлетворение собственных амбиций, злости, ненависти, агрессии, — уверена Екатерина. — Пройдя через все это, ощутив его «любовь» в полной мере на себе, я не допущу, чтобы через это же проходила и моя дочь. Главная цель Сорена — разлучить мать и ребенка, увезти девочку туда, где над ее отцом не будет никакого контроля.

Кроме того, по словам Екатерины, ее бывшим мужем движут меркантильные цели. Статус отца-одиночки на долгие годы обеспечит ему в его стране безбедное существование. Он будет получать пособие на содержание ребенка, получит льготы по уплате налогов, что в Дании очень важно. Сорен до сегодняшнего дня не участвует в воспитании ребенка, не дарит даже подарки.

На вопрос, почему датский суд принял решение в отсутствие Екатерины, истец через переводчицу ответил нечто невразумительное. А вопрос адвоката Станислава Тищенко, почему в датском суде при принятии решения не предлагались никакие мировые соглашения, остался вообще без ответа.

Представители прокуратуры и районного органа опеки не увидели оснований для удовлетворения претензий Минюста Украины.

Судья Ольга Калашникова зачитала вердикт. В нем, в частности, сказано: «В данном случае решение суда Дании приведет к разлучению матери и ребенка, который с первого года своей жизни привязан к матери. Резкая смена уклада жизни может негативно сказаться на здоровье ребенка. Суд принимает решение отказать в претензиях Министерства юстиции».

Если решение Киевского районного суда не будет оспорено в судах высших инстанций, то можно считать, что угроза быть принудительно высланной из Украины для полуторагодовалой Софии миновала. Украинское правосудие в лице суда первой инстанции встало на ее защиту. Вступились за права маленькой украинки и ее матери многие неравнодушные одесситы, поддержавшие их в трудную минуту. Будем надеяться, что эта история благополучно разрешится для Екатерины и ее дочери Софии. И они никогда больше не окажутся жертвами насилия.