США «ложатся на курс» активного вовлечения в Чёрном море

5 апреля стартовала очередная активация Черноморской военно-морской группы оперативного взаимодействия (BLACKSEAFOR).

Активация Группы (в этом году под командованием представителя ВМС Турции) пройдёт на фоне возросшего стремления НАТО проникнуть в Черноморский регион путём присоединения боевых кораблей нечерноморских стран-членов Альянса к функционалу BLACKSEAFOR.

В середине марта текущего года военные и дипломатические источники России отмечали нарастающие усилия НАТО не только по присоединению к деятельности Группы, но и в более концептуальном вопросе – обеспечение своего постоянного военного присутствия в Чёрном море.

Выводы российских источников основывались на последних событиях, связанных с маневрами отечественных ВМС в Средиземном море, где к ним был проявлен повышенный интерес со стороны стран НАТО. Российские военные корабли были не только не обделены вниманием средств слежения и сопровождения НАТО, но и несколько раз сталкивались с действиями кораблей Альянса в Средиземноморье, которые были на грани провокаций. Так, военные отмечали, что корабли ВМФ России, действовавшие в восточной части Средиземного моря, неоднократно подвергались облёту самолётов базовой патрульной авиации США и Турции, а натовские беспилотники на сверхмалых высотах приближались к российским кораблям и прoлетали над ними. В относительно небольшом районе Средиземного моря одновременно действовали два разведывательных корабля ВМС Германии, которые неоднократно вклинивались в строй соединения ВМФ России, затрудняли маневрирование, а также несколько раз пересекли его курс

Натовские инициативы усилить позиции в Чёрном море не обусловлены лишь соображениями сдерживания России от военно-морской активности в Средиземноморье. Намерения Альянса носят более глубокий характер, который, несомненно, задаётся Соединёнными Штатами и получает активный отклик со стороны причерноморских стран-членов НАТО. Потенциал разделения позиции США и других крупнейших стран НАТО о необходимости распространения активности на Черноморский регион накоплен в двух странах Альянса, имеющих непосредственный выход в регион – Болгария и Румыния. До последнего времени особую позицию занимала Турция, но и с её стoроны, как отмечают российские источники, можно всё больше наблюдать отход от предыдущего курса закрытости Чёрного моря от военной активности нечерноморских государств.

Вовлечение Турции в дело продавливания военного присутствия сил НАТО в Чёрном море на нынешнем этапе носит «мягкий» характер. США и их крупнейшие европейские союзники по НАТО обозначили намерение объединить несколько военно-морских функционалов Средиземного и Чёрного морей, придав им более широкий представительский характер (форматы BLACKSEAFOR, «Активные усилия», «Черноморская гармония»). Тем самым, ставится задача привлечь к обеспечению стабильности и безопасности в регионе нечерноморские страны, чему все последние годы активно сопротивлялась Россия, находя в этом поддержку со стороны Турции.

Вопрос планов США и НАТО проникнуть в Чёрное море и закрепиться в регионе на основе постоянного военного присутствия можно систематизировать на определённой хронологической основе.

С середины 2000-х годов до августа 2008 года наблюдался устойчивый интерес евроатлантистов к Чёрному морю под призмой военного вовлечения. Эскалация вокруг Южной Осетии привела к утверждению США во мнении о сложностях, связанных с действующим правовым режимом Черноморских проливов, контролируемых Турцией. Последняя не отошла от норм Конвенции Монтрё и военные корабли США были вынуждены покинуть Чёрное море по истечении закреплённого Конвенцией срока пребывания в регионе для нечерноморских государств (1).

С лета 2008-го до 2012 года продлился этап заметного охлаждения интереса США к черноморскому направлению.

В период 2008-2011 годов Турция демонстрировала условно называемый «реактивный» внешнеполитический курс, не располагавший США к принятию определённых решений на черноморском направлении. В связи с этим можно привести некоторые публикации того времени с показательными заголовками (например, статью С. Тавернайз и М. Слэкмана в «The New York Times» с заголовком «Турция превращается из сговорчивого союзника в занозу для США» (Sabrina Tavernise, Michael Slackman, Turkey Goes From Pliable Ally to Thorn for U.S., «The New York Times», 08.06.2010). В данной статье приводилось мнение эксперта из американского Совета по внешним отношениям (Council on Foreign Relations) С. Кука (Steven A. Cook): «Турция мечется по региону и творит вещи, прямо противоречащие устремлениям больших держав».

Однако, данный период был отмечен некоторым смещением оценок турецких исследователей. Они стали всё чаще включать в блок своих публикаций по черноморской проблематике тезисы об особой заинтересованности США в проникновении в регион. Мотивируя это следующей аргументацией. США считают, что с такими проблемами, как контрабанда наркотиков и оружия, торговля людьми, незаконная миграция, терроризм и распространение оружия массового уничтожения, можно справиться лишь путём включения Черноморского региона в НАТО. США критикуют идею обеспечения безопасности на Чёрном море силами прибрежных стран, как в случае с BLACKSEAFOR, потому что при этом они и другие страны, не имеющие выхода в Чёрное море, оказываются исключёнными (2).

На этом отрезке времени в Вашингтоне фактически взяли паузу по двум основным соображениям. В первую очередь, США столкнулись с устойчивым снижением интереса своих европейских партнёров по НАТО, в том числе Болгарии и Румынии, к вопросу продавливания натовского военного присутствия в Чёрном море. Вторая причина была обусловлена разработкой и выдвижением аналитической оценки Вашингтона, направленной на выяснение реального состояния дел в российско-турецких отношениях, лимитов Москвы и Анкары в построении партнёрства по широкой политической повестке в Черноморско-Кавказском регионе. Выводы данного анaлиза сформировались как раз к рубежу 2012-2013 годов, после чего США продемонстрировали пока слабую, но получающую рельефность попытку вернуть вопрос проникновения в Чёрное море в поле актуальных тем.

В Вашингтоне обозначился определённый консенсус в аналитическом сообществе по вопросу лимитов российско-турецкого сближения. Одним из качественных новшеств в оценке отношений России и Турции стала констатация размывания предыдущих общих подходов в Чёрном море. Общеразделяемая Турцией и Россией все последние годы позиция, которую можно условно определить как «Чёрное море – внутренний водоём России и Турции», потеряла былой вес для Анкары.

Турецкая сторона демонстрирует настрой на переоценку своих предыдущих черноморских подходов по поддержанию закрытости «водоёма» для внешних сил. К этому её подталкивает как целый ряд внерегиональных факторов, так и накопленный в Чёрном море внутренний потенциал к изменениям в системе поддержания региональной безопасности. Подход в пользу целесообразности расширения формата и инструментария обеспечения безопасности в Чёрном море с привлечением ресурсов НАТО вместе с Болгарией, Румынией, Грузией стала разделять и Украина. Таким образом, в регионе образовался численно преобладающий полюс внутренних акторов, которые настроены поддержать евроатлантическое вовлчение в регион. Для Турции это означает надвигающуюся необходимость занятия более чёткой позиции, что в нынешних условиях будет вести к отходу от принципа «внутреннего российско-турецкого водоёма».

Главная внешняя сила в вопросе продавливания военного присутствия НАТО в Чёрном море – США – в ретроспективе последних 7-8 лет провела большой объём работы, который избавлен от излишней публичности, но тем не менее фиксирует поступательное продвижение евроатлантического подхода к черноморской проблематике.

Перед тем как указанная выше аналитическая оценка вашингтонских центров получила оформленный вид для принимающих в США политические решения лиц, исследование процессов в Черноморском регионе и глубины российско-турецких отношений, заняли несколько лет.

С середины 2000-х годов было очевидно, что если США стремятся создать для себя устойчивые и нацеленные на другие регионы позиции в Чёрном море, то их не может не интересовать тема российско-турецких отношений, и, как следствие, не волновать солидарность Москвы и Анкары по принципиальным вопросам в черноморской повестке (например, решение всех вопросов исключительно силами стран региона).

На отрезке 2009-2010 годов в Вашингтоне стали склоняться к целесообразности «оставления России и Турции друг с другом», после чего должны обнаружится двусторонние трения, а затем и серьёзные разногласия в их подходах по широкому кругу региональных тем. Фактически США решили дождаться очередного удобного момента для продавливания планов НАТО в Чёрном море.

В 2006 году в рамках «Гарвардской программы Черноморской безопасности 2006» (Black Sea Security Program 2006) вышла статья небезызвестного Мэтью Брайзы на тему «Внешняя политика США в отношение Евразии». Некоторые тезисы этой «программной» статьи М. Брайзы отличаются своим подтекстовым смыслом, который уже в середине «нулевых» годов давал ответы на ставшие в дальнейшем актуальными вопросы. В том числе, и под призмой конструирования американцами ситуации разведения России и Турции в разные углы «черноморского ринга».

В начале статьи М. Брайза формулирует общий подход Соединённых Штатов к региону, где они стремятся создать «новую стратегию, попытка выработать которую идёт именно сейчас в отношении Чёрного моря».

Сформулировав тезис о том, что в сфере безопасности Соединённым Штатам необходимо взаимопонимание с Россией и Турцией, так как последние ощущают некоторый дискомфорт из-за расширения НАТО, М. Брайза пускает в ход политико-правовой рычаг давления на Турцию: «Турки знают, что юридическим основанием образования Турецкой Республики являются Лозаннский договор 1923 года и Конвенция Монтрё 1936 года, которая предоставляет Турции определённую степень автономности и юрисдикцию над Черноморскими проливами. Конвенция Монтрё ограничивает возможности неприбрежных государств по выходу к Чёрному морю. Поэтому Турция ощущает большой дискомфорт от идеи свободного доступа военно-морских сил неприбрежных государств в Чёрное море».

В своих последующих рассуждениях М.Брайза высказывается в пользу совмещения действий причерноморских и нечерноморских стран при проведении конкретных мероприятий по обеспечению региональной безопасности: взаимодействие по двум операциям – «Черноморская гармония» (турецкая инициатива) и «Активные усилия» (инициатива НАТО). «Внутри официальных кругов США… мы обсуждали и даже доказывали полезность расширения НАТО своего присутствия в Чёрном море… Турция принимала активное участие в установление взаимосвязи между операциями «Черноморская гармония» и «Активные усилия». Возможно, нашей целью было не причинить неудобства нашему союзнику Турции в том смысле, чтобы не наращивать в регионе нечерноморского доминирования», – отмечает в своей статье М. Брайза.

Момент для продвижения планов НАТО в Чёрном море должен был наступить после заметного дистанцирования Москвы и Анкары по важным для них внешнеполитическим вопросам. Охлаждение российско-турецких отношений проявилось с весны 2012 года (здесь можно вспомнить проведённую в мае прошлого года в Стамбуле так называемую Международную кавказскую конференцию) и закрепилось на рубеже 2012 – 2013 годов (принудительная посадка авиарейса Москва – Дамаск, рабочий визит президента России В. Путина в Стамбул без заметных сдвигов для отношений двух «многоплановых партнёров»). Именно с этого времени США и НАТО решили приступить к активизации попыток вовлечься в черноморские процессы.

Апрельская активация BLACKSEAFOR может стать неким тестом для НАТО обнаружить новые ресурсы влияния в регионе через особые позиции своих членов или симпатизирующих Альянсу черноморских стран.

На нынешнем этапе в совместных аналитических работах американских и турецких авторов заметен уклон в сторону подчёркивания деструктивных последствий для интересов партнёров и симпатизантов НАТО в Чёрном море от продолжения закрытости «водоёма» и реализации в нём таких же закрытых форматов сотрудничества, каким является BLACKSEAFOR. К примеру, в совместной работе Бюлента Алирезы и Стивена Флэнегена, вошедшей в сборник статей вашингтонского Центра стратегических и международных исследований, авторы приходят к следующим выводам. Турецкая сторона выбрала путь вовлечения черноморских стран в форматы BLACKSEAFOR и «Черноморская гармония», как предпочтительные механизмы обеспечения региональной безопасности. В то время как данные форматы способствуют региональному сотрудничеству, они также помогают Черноморскому флоту России оставаться доминирующей в регионе силой и не сделали ничего для удержания России от вторжения в вопросы украинского суверенитета и использования флота в операциях против Грузии в августе 2008 года (3).

Как можно понять из превентивных действий России, с учётом уже полученного опыта в ходе недавних маневров ВМС в Средиземном море, Москва не исключает провокаций во время почти 20-дневной активации BLACKSEAFOR в текущем месяце.

14 марта этого года пресс-служба Южного военного округа заявила, что на большом противолодочном корабле «Новочеркасск» на период активации будет размещено подразделение морской пехоты Черноморского флота для обеспечения безопасности корабля при стоянках в иностранных портах. Морские пехотинцы также будут привлечены к корабельным тренировкам, примут участие в учениях по отражению атаки малоразмерной цели и по досмотру подозрительного судна.

В свете превентивных шагов можно рассматривать и действия высшего военнополитического руководства страны в конце марта текущего года. 28 марта президент России, главнокомандующий ВС отдал приказ начать крупномасштабные военные учения в районе Чёрного моря. Основная цель учений – проверка боеготовности и слаженности действий различных подразделений.

В учениях были задействованы до 7 тысяч военнослужащих, более 30 кораблей, базирующиеся в Севастополе и Новороссийске, авиация, войска быстрого развёртывания ВДВ, морская пехота, силы специального назначения ГРУ Генштаба. Прибыв 29 марта в район учений (Краснодарский край), Путин посетил полигон Раевский, где отрабатывались действия наземных сил, боевой и военно-транспортной авиации.

Примечания

(1) По действующему международно-правовому режиму в Чёрном море, установленному Конвенцией Монтрё 1936 года, для военных кораблей нечерноморских государств введены ограничения по классу (проходят лишь некрупные надводные корабли) и по тоннажу. Статья 18 Конвенции закрепляет, что вне зависимости от цели пребывания в Чёрном море военных кораблей нечерноморских государств они не могут оставаться там более двадцати одного дня.

(2) Фатих Озбай, Черноморский фактор в турецко-российских отношениях, 05.11.2010.

(3) Bulent Aliriza and Stephen J. Flanagan, Turkey’s Evolving Relations with Russia and Iran // The Turkey, Russia, Iran Nexus: Driving Forces and Strategies, CSIS, March 2013.