«Выборы» по-карпатоукраински

75-летний юбилей Карпатской Украины наступит лишь в марте следующего года. Но многие украинские СМИ решили в этом году отметить некруглую годовщину. Очевидно, чтобы «как следует подготовить почву». Говорили и писали о Карпатской Украине много. Причем особенный упор делался на «честность» и «демократичность» состоявшихся 12 февраля 1939 года выборов в Сойм (закарпатский краевой парламент): «Эти выборы не проходили, как обычно, под покровом коррупции и дармовой водки. Продажа алкоголя была запрещена. Все это попало на полосы западных СМИ».

Между тем специалистам хорошо известно, что те «выборы» являлись фикцией. Это признается даже современными украинскими историками, хотя, конечно, далеко не всеми. И, видимо, стоит написать об упомянутых событиях, не дожидаясь юбилея.

А начать нужно с момента предоставления автономии Подкарпатской Руси (так официально именовалось Закарпатье, когда входило в состав Чехословакии). Край дожидался этого почти двадцать лет. Под всевозможными предлогами пражские политики оттягивали утверждение автономного статуса территории. Только в октябре 1938 года дело сдвинулось с мертвой точки.

Чехословакия к тому времени была уже на краю гибели (после злосчастных Мюнхенских соглашений). И ее власти наконец-то проявили уступчивость. Подкарпатскую Русь объявили самоуправляемым регионом, но под непременным условием – чтобы в правительстве автономии были представлены все крупные политические силы. На практике это означало объединение в одном кабинете лиц с диаметрально противоположными взглядами. Четверо членов правительства (Андрей Бродий, Иван Пьещак, Эдмунд Бачинский и Степан Фенцик) представляли русское движение. Двое (Юлиан Ревай и Августин Волошин) – украинское.

«Соотношение два к одному в пользу представителей русофильства реально отображало соотношение между двумя главными политическими силами в крае», – скрепя сердце признают сегодня украинские историки. На самом деле для деятелей украинского движения все обстояло еще хуже.

Абсолютное большинство подкарпатских русинов придерживалось общерусских взглядов (то есть относили себя к единой русской нации, живущей на пространстве от Закарпатья до Тихого океана). Из восьми закарпатских депутатов, избранных в чехословацкий парламент на последних выборах (в 1935 году), семеро принадлежали к русским партиям. Только один Юлиан Ревай позиционировал себя как украинец. Да и этот «национально сознательный» депутат был избран не закарпатцами. Ему – кандидату от Чехословацкой социал-демократической партии – приписали часть голосов, отданных за социал-демократов в Чехии и Словакии (особенности избирательной системы страны позволяли проводить подобные комбинации).

Премьер-министром автономии стал Андрей Бродий. Однако действовало правительство недолго. Спустя две недели оно было распущено по приказу из Праги, а сам премьер-министр арестован. Теперешние «национально сознательные» историки объясняют случившееся тем, что Бродий якобы являлся «агентом иностранного государства», о чем, дескать, узнали чехословацкие власти.

Данное утверждение действительности не соответствует. Причина заключалась в ином. Бродий твердо отстаивал интересы своего народа, и официальная Прага решила избавиться от него, воспользовавшись лживым доносом. Состряпали же донос (в котором премьер-министр края назывался «венгерским шпионом») Ревай и Волошин.

Забегая вперед нужно отметить, что никаких улик против арестованного следствие не обнаружило (их просто не существовало). Менее чем через четыре месяца Бродия освободили. Его принял президент Чехословакии, принес извинения. Но было уже поздно – в Закарпатье к тому времени господствовал обыкновенный фашизм.

…Вместо Бродия главой правительства автономии, несмотря на массовые протесты населения, назначили Августина Волошина. Назначение состоялось в соответствии с настоятельной рекомендацией из Берлина. Русских деятелей в новый состав кабинета не допустили.

Ныне на Украине Волошина характеризуют как «христианского демократа по убеждениям». Если это так, то следует подчеркнуть, что «демократичность» его выявилась сразу же.

В Закарпатье началось установление тоталитарного режима. Все политические партии, кроме волошинского УНО – «Украинского народного объединения», – были запрещены. Исключение сделали только для немецкого национального меньшинства, которому разрешили создать свою партию «на основах национал-социалистических».

Все оппозиционные газеты закрыли. Ликвидировалось местное самоуправление. Избранных населением сельских старост заменили на правительственных комиссаров. Никакие массовые собрания, митинги, демонстрации без предварительного разрешения властей не допускались.

И, конечно же, проводилась тотальная украинизация. Подкарпатскую Русь переименовали в Карпатскую Украину. Украинский язык объявили государственным. На него в приказном порядке перевели работу всех учреждений, преподавание в учебных заведениях. В городах спешно меняли вывески и таблички с указанием улиц (раньше они были на русском языке). Все ответственные посты замещались «национально сознательными» деятелями. Поскольку таковых в Закарпатье не хватало, их (преимущественно членов Организации украинских националистов) в большом количестве «импортировали» из Галиции.

Хотя формально внешняя политика не входила в компетенцию краевого правительства, внешнеполитическую деятельность оно также проводило. Волошин был большим поклонником Адольфа Гитлера. Принимая немецких дипломатов, неизменно выражал симпатии фюреру. И тайно готовил передачу края под протекторат Германии.

По приказу главы автономии в Закарпатье распространялась «Майн кампф». Любая антигитлеровская пропаганда строжайше запрещалась.

Методы утверждения своей власти «христианский демократ» Волошин тоже заимствовал у своего кумира. По краю прокатилась волна арестов. 18 ноября 1938 года специальным распоряжением премьер-министра на горе Думен (возле Рахова) был создан концентрационный лагерь. Первый концлагерь в истории Закарпатья! Без судебного приговора бросали туда всех, кого по тем или иным причинам волошинцы считали опасными. Свободы лишали не только оппозиционных политиков и журналистов. За колючую проволоку попадали крестьяне, рабочие, представители интеллигенции, посмевшие нелестно отозваться о новоявленном «вожде» и «отце» народа (так называли главу автономии в газетах).

«Двадцать лет плюрализма и демократии не прошли даром для закарпатцев, – комментируют те события историки. – И когда по селам начали притягивать к ответственности людей только за то, что те критиковали Волошина или хвалили Венгрию, – население просто удивлялось… Без всяких юридических «формальностей», в том числе – без суда, человека отправляли в концлагерь только за то, что показался кому-то подозрительным. Такого Закарпатье не знало уже давно».

В этих условиях и состоялись в крае «честные выборы» в Сойм. О возможности какой-либо альтернативы не могло быть и речи. Право выдвигать кандидатов имело только УНО. На 32 мандата претендовало 32 кандидата, список которых был утвержден лично премьер-министром. Попытка группы русских деятелей зарегистрировать другой список закончилась их арестом. На агитацию против правительственных кандидатов наложили запрет.

Однако и этих мер властям показалось мало. Для обеспечения «правильного» результата голосования на каждый избирательный участок назначили комиссара с неограниченными полномочиями.

Сегодня часто говорят о присутствии тогда в Закарпатье иностранных журналистов, что, по-видимому, должно считаться доказательством справедливости выборов. Журналисты-иностранцы там действительно были. Они и обнародовали инструкцию, полученную комиссарами, прикомандированными к избирательным участкам.

«Подготовьте группу из определенно наших людей, которая демонстративно начнет голосовать явно «за», – приказывалось комиссарам. – Этим она должна повлиять на остальных избирателей. Если это не поможет, пусть станут 2-3 сечевика (члена созданной властями военной организации «Карпатская сечь». – А.К.) возле урны и каждому смотрят в руки, кидает ли полный или пустой конверт (пустой конверт означал голосование «против». – А.К.). Но этим еще не обеспечится успех выборов. Люди могут и явно голосовать пустыми конвертами. Тут и террор не поможет. Поэтому имеете тут столько-то конвертов с кандидатами. Вы обязаны придумать способ, как избирательную комиссию куда-то послать на минуту, тогда поменять конверты в урне. Можете также сфальсифицировать протокол выборов. Вы, господин комиссар, лично отвечаете за выполнение этого задания».

Интересное свидетельство о происходящем оставил английский журналист, представитель агентства «Рейтер» Майкл Винч. «Выборы были далеко не свободными, – вспоминал он. – Таким образом все это событие было, конечно, бессмысленным… Как можно было выразить свое неудовольствие? Было два возможных способа. Или избиратель не шел голосовать, – и в таком случае на него налагался штраф, поскольку в Чехословакии участие в голосовании является обязательным, или он мог зайти в кабину для голосования и бросить в урну пустой конверт. Но и в этом случае его могли заметить, потому что конверты были достаточно прозрачными и любой наблюдатель мог видеть, есть ли в нем бюллетень».

В результате, как сообщал Винч, хотя на избирательных участках и соорудили какие-то ширмы, отдаленно напоминавшие кабины для тайного голосования, но «мало кто из избирателей заботился о том, чтобы зайти за эту ширму. Большинство из них просто озирались на всех, кто там собрался, нервно усмехались и как бы незаметно клали бюллетени в конверт и бросали в урну». Кроме того, «во многих случаях, когда избиратель подходил к столу, член комиссии, вместо вручения ему конверта, сам брал у него бюллетень и вкладывал его в конверт».

Стоит ли удивляться, что по официальным данным УНО получило 92,4% голосов? Подчеркну еще раз – даже некоторые современные украинские историки признают: «Выборы в Сойм Карпатской Украины 12 февраля 1939 года были проведены с целым рядом юридических нарушений, а их результаты сфальсифицированы».

Любопытный штрих к общей картине. Видный представитель тогдашнего режима редактор газеты «Правительственный вестник» Василий Гренджа-Донский жаловался: отправившись незадолго до голосования агитировать за УНО в село Горонда, он столкнулся с таким враждебным отношением жителей, что вынужден был оттуда бежать. А вот если верить результатам выборов («нарисованным» властями и опубликованным затем тем же Гренджа-Донским), жители Горонды чуть ли ни поголовно проголосовали за ненавистное им УНО.

Другой факт. На следующий день после голосования в окружную администрацию прибыла делегация из села Заречье (Иршава). «Как же так? – спрашивали крестьяне. – Мы все голосовали пустыми конвертами, а в результате – только несколько голосов «против».

Но на недоуменные вопросы избирателей никто отвечать не собирался. Все кандидаты были объявлены «избранными».