Холодная зима 1920 года: Одессу, как пьяную уличную девку, обирали, обманывали…

Одесситам надолго запомнилась холодная зима 1920 года, когда в очередной раз пришлось разочароваться уже во власти Добровольческой армии. За три года гражданской войны Южную Пальмиру, как пьяную уличную девку, обирали, обманывали и "поимели" - все кому не лень.

Одессу грабили. Грабили грубо и безобразно. Немцы и гетманская администрация опустошили богатейшие элеваторы одесского порта, вывезли тыловые склады обмундирования и боеприпасов; дважды накладывали контрибуцию на население большевики; французы вывезли и не вернули более 100 торговых кораблей общества РОПиТ, оставив моряков без работы; по окрестным селам имущество одесситов растащили дикие орды бывшего петлюровского военачальника, а позднее красного командира атамана Григорьева. Теперь уже же 20 тысяч офицеров деморализованной поражениями Добравольческой рармии были озабочены личным обогащением.

В клубах и ресторанах шла отчаянная азартная игра, кутежи приняли характер безумных вакханалий. В город тихо вползала паника. По свидетельству современников, все старались секретно получить иностранные визы, поменять подданство. Офицеры следили за своими начальниками, подозревая их в готовности бежать при первой возможности. Штаб генерала Шиллинга почти в открытую распродавал казенное имущество. Стоит отметить, что на укрепление Одесского района были ассигнованы громадные суммы и намечались грандиозные фортификационные работы. Но все осталось на бумаге.

Военные инженеры получили колоссальные авансы, но никаких работ не производили.

Военное положение Добровольческой армии в южной Украине было плачевным - красные войска 14-й армии под командованием И.П. Уборевича рассекающим ударом в направлении Каменец- Подольского фактически отрезали южную группировку деникинцев генерала Шиллинга.

Началось массовое дезертирство насильно мобилизованных в армию крестьян. 41-я стрелковая дивизия Красной Армии, усиленная отдельной кавалерийской бригадой Г.И. Котовского, форсированным маршем продвигалась к Одессе. В городе начались открытые грабежи банков, магазинов, брошенных квартир. В порт потянулись толпы желающих спастись от большевистского режима. Однако места на судах было явно недостаточно.

Согласно плану эвакуации, строевые части должны были отходить походным порядком на соединение с группировкой генерала Бредова, эвакуироваться морем имели право лишь семьи офицеров, гражданские чиновники и больные. Однако в реальности все произошло в точности наоборот: в порту на суда спокойно грузились целые полки и строевые артиллерийские части, погрузилось Сергиевское артиллерийское училище в составе 300 здоровых юнкеров, штаб генерала Шиллинга со всеми чиновниками погрузился на пароход "Владимир" и благополучно отплыл в Варну. Зато не хватило на кораблях места для госпиталей, переполненных больными и ранеными солдатами, одесский кадетский корпус вместе с преподавателями вынужден был отправиться походным порядком.

Бегство генерала Шиллинга оказалось для одесского гарнизона полнейшей неожиданностью, ибо еще накануне заявлялось, что большевики далеко и что им будет оказано самое решительное сопротивление. Власть в городе пришлось взять в свои руки коменданту города полковнику Стесселю.

Утром 6 февраля большевики Одессы подняли восстание на Молдаванке и Пересыпи, откуда начали обстреливать из пулеметов гавань, русские и иностранные пароходы. В порту началась паника, большинство судов снялось с якоря и вышло в открытое море. Оставшимся ничего не оставалось делать, как попытаться прорваться из города, т.к. на рассвете следующего дня в предместья Одессы вступила конница Котовского.

К чести полковника Стесселя, отказавшегося от эвакуации, ему удалось создать офицерский отряд и с боем вывести отступавших в юго-западном направлении. Английские крейсера попытались прикрыть отступление, сделав несколько выстрелов по городу, но уже к вечеру 7 февраля 1920 г. Одесса была взята войсками Красной армии.

Ночью почти все части одесского гарнизона соединились в немецкой колонии Гросс-Либенталь (ныне Большая Аккаржа). Часть войск отправилась в направлении Тирасполя на соединение с корпусом генерала Бредова, отступившего впоследствии в Польшу.

Остальные, отягощенные громадным обозом с военным и гражданским имуществом, госпитальными повозками с ранеными и больными, решили перейти румынскую границу. Командование принял на себя генерал Васильев, который из Овидиополя отправил своего начальника штаба полковника Мамонтова на переговоры с румынскими властями.

Первым на лед днестровского лимана вступил одесский кадетский корпус. Пройдя несколько верст по льду, дети неожиданно были обстреляны румынской артиллерией. Появились убитые и раненые.

Инцидент удалось исчерпать, и вновь началась переправа. Румынские власти установили пропускной пункт, допуская в Аккерман ( сегодня г. Белгород-Днестровский) в первую очередь уроженцев Бессарабии и иностранных подданных. Однако большая часть пропущенных оказалась ограбленной румынскими солдатами и изгнанной из Аккермана.

Отряд генерала Васильева и полковника Стесселя попал в безвыходное положение - большевики наступали со стороны Одессы и уже захватили село Маяки на Днестре, румыны не пускали на свою территорию. После долгих совещаний было решено пробиваться на север в Подольскую губернию, где была возможность соединиться либо с украинскими, либо с польскими войсками. В 10- тысячном отряде было около трех тысяч вооруженных людей, включая кадет. С боями, почти без остановок голодные усталые люди дошли до железной дороги Раздельная- Тирасполь. Местные жители рассказали о бронепоездах, ожидавших отряд. Оставался выбор: бросить всех кто не мог носить оружие и пробиваться сквозь красное кольцо или вторично попытаться отойти в Румынию.

17 февраля 1920 г. отряд перешел Днестр и втянулся в молдавское село Раскаяц. После ночевки румынские власти, подтянув пулеметную команду, начали обстрел села. Румыния в очередной раз "спасла" себя от русских беженцев, лишь единицы из которых сумели остаться, объявив себя иностранцами. Основная же масса вынуждена была вернуться на русский берег, где их поджидали красные конники Котовского. Многие, не желая сдаваться, тут же кончали жизнь самоубийством.

Вероятно, остатки добровольцев были обречены, если бы не добрая воля комбрига Котовского, который через парламентеров предложил белым сдаться, обещая всем сохранить жизнь и свободу.

Такое в русской гражданской войне встречалось чрезвычайно редко. Пленных чаще ставили под пулеметы...