Итоги археологического сезона в Аккерманской крепости: есть ли повод для восторгов

  Закончился очередной археологический сезон в древнем Аккермане. Его сопровождали многочисленные репортажи и фотографии, которые могли бы вызвать умиление, если бы они не свидетельствовали о непрофессионализме и просто безграмотности исполнителей якобы археологических работ, которые проводились на памятнике летом 2017-го года. 

  В конце прошлого года в Институт археологии НАНУ пришел новый относительно молодой директор, что вызвало положительные эмоции. Тем более, что были обещаны и новое видение работы этого научного учреждения, и финансовое благополучие, и гранты, и новые экспедиции, и т.д., и т.д., и т.д. Но вышло совсем не так прекрасно, как было обещано.

  А дело в том, что вместе с новым директором появилась и продолжает разрастаться группа археологов из Крыма, часть из которых имеет, как и Ирина Тесленко, российское гражданство. Она скоропостижно возглавила новую экспедицию в Белгороде-Днестровском. Причем, как явствует из ее же работ, этот археолог до конца 2016-го работала в Институте археологии Крыма.

  Можно, конечно, понять положение людей, которые, не захотев оставаться на оккупированной территории, где уже не светило получать зарубежные гранты и ездить на заграничные конференции, утратили исторические памятники, на которых они работали. «И как не порадеть родному человечку?», вероятно, подумал директор Института археологии, решив пристроить своих «человечков» на памятники, на которых долгие годы работали другие исследователи.

  Так, была предпринята попытка захвата известного памятника – остатков античного корабля возле острова Змеиный, который был открыт и несколько лет исследовался А.Терещенко (г. Одесса). Надо отметить, что никогда к качеству его работ никаких замечаний не было. Но это оказалось совсем не важным для дирекции Института - памятник был обещан одному из крымских сотрудников — В. Чабая. В нарушение всех правил, без всяких оснований и объяснений «Открытый лист» — разрешение на проведение исследований — А.Терещенко выдан не был. Интересно, что думает по этому поводу Президиум НАН Украины? Неужели в научном сообществе такие методы уже считаются достойными? К счастью, операция по захвату не получилась.

  На другом объекте «Античная Тира – средневековый Белгород, Аккерманская крепость» операция удалась. Здесь было проще, так как на этом памятнике долгие годы работала Белгород-Тирская экспедиция самого Института. Начальника экспедиции, который после меня работал на памятнике, под надуманным предлогом вынудили уйти из Института, экспедицию закрыли, а новую под названием «Белгород-Днестровская экспедиция» открыли. И, конечно же, во главе ее была поставлена приближенная сотрудница нового директора Ирина Тесленко, которая никогда не раскапывала этот сложнейший объект.

  Впопыхах совместно с Андреем Красножоном, известным «энтузиастом» Аккерманской крепости, Ириной Тесленко была слеплена какая-то рукопись, которую авторы попытались выдать за научную программу. Не буду останавливаться на содержании этого опуса. Если анализировать то количество глупостей, неграмотных предложений по реставрации и исследованиям, которые в ней содержатся, то получилась бы рукопись не меньше данного творения. Единственно, что могу сказать по этому поводу: если бы ее приняли к действию, то были бы нарушены не только законы Украины, но и Международные конвенции по охране культурного наследия, которые наше государство подписало. Авторы понятия не имеют ни о принципах, а также методах музеефикации и сохранения культурного наследия, ни о правилах консервации и реставрации, которые приняты в мире и в Украине, ни о системе приоритетов исследований и сохранения объектов на таких сложных и значительных памятниках! Чего стоят их предложения о воссоздании казармы янычар, мечети и христианского храма (последние находятся один внутри другого). От этих объектов остались одни фундаменты, и никто не знает, как они выглядели. Авторам и невдомек, что это запрещено и всеми методиками реставрационных работ и международными конвенциями, о существовании которых они, судя по всему, и не слышали. Можно посоветовать авторам перед составлением программ музеефикации, сохранения и исследования памятников почитать бы хотя бы учебную литературу по этому вопросу.

  Дальше больше... С упорством, достойным лучшего применения, Андрей Красножон через председателя Одесского областного совета Анатолия Урбанского выбивает немалую сумму денег (более 400 тыс. грн.) на раскопки мечети в Гражданском дворе. Возникает вопрос: «А для чего?». На него я попытаюсь ответить дальше. Вначале остановлюсь на самих раскопках. Исследовалась, как явствует из многочисленных фотоматериалов при непосредственном участии и самого А.В. Красножона, северо-восточная часть мечети. Этот объект, как и остатки христианского храма, разрушенного на месте мечети, изучались профессором Галиной Мезенцевой в 1978-1982-м годах.

  Она установила размеры обоих строений, их назначение, описала находки — все это было ею опубликовано, а отчеты о работах хранятся в архиве. Ничего нового в этом отношении исследования 2017-го года не принесли. Датировка Галиной Георгиевной христианского храма давно была скорректирована, и не авторами недавних раскопок. Не надо себе приписывать чужие заслуги!

  Раскоп был разбит на квадраты, как и положено, только они не имели никакого отношения к квадратной сетке, которая была установлена для всей территории памятника еще в 60-х годах прошлого века чл.-корр. НАН Украины, доктором архитектуры Сергеем Крыжицким.

  Неужели И.Тесленко не знает, что по требованиям методики археологических раскопок все работы привязываются к квадратной сетке, которая уже существует (пункт. 2.3.3). Это же касается и высотных реперов, которые также были установлены Сергеем Дмитриевичем. Хочу напомнить еще один раздел методических указаний – «Пункт 2.3.4. Розкопки об’єкта (пам’ятки) проводяться великими площами, що гарантує можливість одержання докладної характеристики об’єкта (пам’ятки). Закладання траншей і шурфів допускається лише для вибору та встановлення місця основних розкопів та меж пам’ятки».

  Если мы посмотрим на фотографии, которые размещены в Интернете, да и на странице самого Института археологии, то раскопки проводились на разной глубине, а не по слоям как требуется. Центральная часть самого объекта вообще не была затронута исследованиями. Раскопки проводились вдоль стен, что нарушает правильное понимание характера культурного слоя. Здесь следует обратиться опять к методике (Пункт 2.3.7 При розкопках багатошарових пам’яток поглиблення в нижні шари припустиме лише після вивчення верхніх шарів). Верхний слой не был изучен, а кусками стали «исследовать нижние», было заложено несколько шурфов глубиной более трех метров. Ну, Андрей Красножон, не являясь археологом, как мы видим понятия обо всем этом не имеет, но чем же руководствовался начальник экспедиции, нарушая методику? Что экстраординарное хотелось найти или выяснить, столь варварски продираясь через культурный слой? Выяснить, что на памятнике он местами достигает сими метров? Так это давно известно. Найти останки одного из крымских ханов, который умер в Аккермане? Или обнаружить тех масонов, которые, по утверждению Андрея Васильевича Красножона, построили крепость? Интересно, как будут оценены эти безобразия Полевым комитетом?

  Более, чем уверена, что, несмотря на грубейшие нарушения методики, положительно. Это же свой «человечек».

  Но еще больший вред, чем такие «раскопки» памятнику принесла так называемая консервация. Хочется напомнить, что консервация — это вид реставрационной деятельности, которая должна осуществляться при участии реставратора, даже тогда, когда она носит временный характер. Я не знаю, чем руководствовался начальник экспедиции, закрывая стены, сложенные из известняка-ракушечника пленкой и заваливая сверху камнями. Неужели нельзя было проконсультироваться о том, какая может быть консервация, у реставраторов? Они бы рассказали, что это очень непрочный камень, и он должен «дышать». В данной ситуации мы имеем парниковый эффект. Влажность под пленкой, как показали замеры реставраторов, составляет 100%. Так как кладки не проветриваются и не просыхают, то при понижении температуры это приведет к ускоренному разрушению структуры камня. Консервация была признана специалистами-реставраторами неудовлетворительной и опасной.    

  Более безграмотное отношение трудно даже предположить. Прибежали, покопали, создали условия для разрушения объекта и убежали. А ответить за это безобразие не хочется? Можно было бы так резко и не реагировать, если бы мы увидели грамотную, профессиональную работу.

  Теперь вернемся к вопросу: «А для чего все это было затеяно?». И еще к целому ряду других: «Почему вдруг была выбрана именно мечеть? Почему решение о скоропостижных раскопках было принято с подачи Андрея Красножона, который не является ни археологом, ни реставратором? Почему это решение было принято в отношении самого сложного с научной точки зрения комплекса памятников национального значения без учета мнения других специалистов, без участия в этом депутатской комиссии по строительству и охране культурного наследия, консультативного совета при Управлении культуры, религий национальностей и охраны культурного наследия? Почему выделяется столь крупная сумма денег без понимания, что с этим памятником будет после раскопок и сколько будет стоить его долговременная консервация?».

  Комплекс Аккерманских памятников культурного наследия самый значимый в нашей области, он не является собственностью одного-двух человек, а решения обо всех мероприятиях на них должны приниматься только после консультаций со специалистами-профессионалами. Насколько я понимаю, наш уважаемый председатель Одесского областного совета Анатолий Урбанский, также как и господин Красножон, не является специалистом в области археологии.

  Никто не поинтересовался планом приоритетной музеефикации и зонирования крепости, давно разработанным и выполняющимся последние 15 лет. Деньги, которые могли быть потрачены на другие, более срочные и необходимые работы, было решено пустить на раскопки, не имевшие четкого плана сохранения объекта.

  Мое мнение — ответы на эти вопросы очень просты. Руководство Института, вероятно, решило, что на достаточно удобно расположенном объекте (его остатки видны на поверхности, работы уже давно проводились) можно заработать приличную сумму денег, не особенно напрягаясь. Правда, я думаю, что оно не полагало, что теперь археологические исследования будут проведены столь бездарно. Все остальные участники проекта получили неплохой пиар на фоне улыбающихся молодых студентов и остатков мечети.

  Хотелось бы остановиться еще на одной «мелочи». Второй раскоп, о котором идет речь в пресловутом отчете об археологических раскопках, размещенном на страницах издания «Думская.net» почему-то не начальником экспедиции, а Андреем Красножоном, якобы заложенный у северной стены цитадели экспедицией Ирины Тесленко, был открыт еще в 2016-ом году Белгород-Тирской экспедицией.

  Строительные остатки, так лихо демонстрируемые на своих фотографиях господином Красножоном, ни к нему, ни к работе госпожи Тесленко отношения не имеют. В этом году их просто почистили и объявили своими, не доведя работы до конца.

  Некрасиво получается, господа!..

   Татьяна САМОЙЛОВА, археолог, кандидат исторических наук, начальник Белгород-Тирской экспедиции, член Украинского национального комитета ИКОМОС.