Одесса: Путешествие в прошлое

Мишель Фабре проделал дорогу от Парижа до Одессы за несколько часов, тогда как 90 лет путь его прабабушки из Одессы до Парижа длился почти год: Болгария, Сербия, Черногория и, наконец, Франция с изнурительным ожиданием встречи с сыном – юнкером Одесского Сергиевского артиллерийского училища, оставшимся в Одессе.

В холодный ноябрьский день 1919 года, патрулируя город, юнкеру Михаилу удалось забежать домой на Преображенскую, чтобы попрощаться с матерью. Анна Васильевна, словно окаменевшая, стояла посередине гостиной, прижимая к груди шубку, с широко открытыми, остекленевшими от горя и страха глазами. Прощание было коротким. Обнимая матушку, он, как заклинание, повторял одни и те же слова: «Все будет хорошо. Это смута. Она пройдет. Все будет хорошо». Но, тогда они оба не знали, что это было начало тернистого пути, длиной в оставшуюся жизнь.

Терпение и вера

Сначала Анна Васильевна прибыла в Софию, где остановилась у своей старинной подруги еще по Мариинской гимназии, затем нашла приют у дальних родственников по материнской линии в сербском Нови-Саде, а далее более двух месяцев провела в семье бывшего сокурсника супруга по Петербурскому университету в черногорском Цетине.

И, наконец, ветер изгнания привел ее в Париж. Радость от встречи с такими же, как она беженцами, была омрачена: из номера в отеле бесследно исчез ее саквояж, а вместе с ним фотографии самых родных и близких для нее людей.

По воспоминаниям деда, Анна Васильевна восприняла это как знак окончательного разрыва с Родиной. Осталось только дождаться приезда сына, судьба которого, как далее выяснилось, не хранила, но и не казнила.

 В январе 1920 года Добровольческая армия под натиском Красной армии вынуждена была оставить Одессу. Погрузившись на крейсер, юнкера Одесского Сергиевского артиллерийского училища, в числе которых был Михаил, отправились в Севастополь. Тогда никто из них не мог знать, что это только начало длительного исхода. За Севастополем последовал турецкий Галлиполи, затем болгарские Великое Тырново и Тырново-Сеймен.

Об этом времени дед рассказывал неохотно, ограничиваясь фразами: был и голод, и тяжкая работа за кусок хлеба, и нервные срывы от ощущения безысходности, и скромные торжества на очередном выпуске училища. В 1923 году после расформирования Одесского Сергиевского артиллерийского училища Михаил предпринял невероятные усилия для того, чтобы добраться до Франции и начать жизнь на чужбине с белого листа.

Анна Васильевна зарабатывала на жизнь шитьем шляп, а Михаил – сначала работал грузчиком, затем таксистом, а далее занялся ремонтом автомобилей.

В семье любили вспоминать Одессу, устраивая вечера «одесской кухни». Услышанные много раз одни и те же истории, Михаил старательно записывал, без надежды на то, что когда-нибудь ему удастся увидеть свою родную и единственную Одессу. Такая возможность появилась после развала страны Советов и образования независимого государства Украина, но только у его внука.

Родная и далекая Одесса

Мишель молча стоял возле дома на Преображенской улице, разглядывал окна, фасад, словно что-то искал. Однако от предложения зайти в квартиру на втором этаже отказался: боялся разрушить ее образ, созданный воображением в ходе воспоминаний деда. Но, был несказанно рад тому, как много из того, что было связано с жизнью его предков Одесса сохранила, сберегла…

 Как и 90 лет назад принимает прихожан Свято-Троицкий (греческий) собор, заложенный еще в 1795 году митрополитом Екатеринославским и Таврическим Гавриилом (Банулеско-Бодони). Из воспоминаний деда он знал, что этот храм Одессы изначально предназначался для греческой общины города. Но, оставаясь таковым и далее, он стал духовным местом для всех православных людей, в том числе для предков Мишеля. В 1907 году его прабабушка и дед присутствовали на погребении чтимого ими мецената, почетного гражданина Одессы Григория Маразли. Мишель высказал глубокое сожаление, что не сохранилась золотая и серебряная утварь храма, экспроприированная на нужды нового, рабоче-крестьянского государства в кровавые 20-е годы 20-го века.

 С особым трепетом подходил Мишель к Спасо-Преображенскому кафедральному собору, торжественное освящение которого состоялось в 1794 году. Традиционно все члены семьи стремились сюда на Пасхальные Богослужения, поскольку, как отмечала Анна Васильевна, именно здесь, как-то по-особенному, пел церковный хор, а ликующий перезвон колоколов проникал в каждый уголок души. Свои яркие воспоминания, связанные с собором, были и у деда. Он любил рассказывать о том, как глубокой осенью 1915 года, он с трудом пробирался сквозь толпу поближе к входу в храм, чтобы хоть глазком увидеть на цесаревича Алексея, сопровождавшего отца в его поезде в Одессу. Его любопытство было удовлетворено не полностью - Михаил смог увидеть только спину цесаревича… И за это пришлось заплатить чтением более 10-ти дополнительных листов французского текста. Еще одно памятное событие - последнее посещение Спасо-Преображенского собора, куда он пришел вместе с матерью накануне ее отъезда. Анна Васильевна пришла сюда за благословением к Касперовской иконе Божией Матери. Его матушка была глубоко верующим человеком, считая, что только благодаря чудотворной иконе в 1854 году, в самый разгар Крымской войны, англо-французская эскадра прекратила обстрел города, ее корабли в густом тумане сбились с курса и незаметно ушли. Стоя перед иконой, Анна Васильевна молилась, прося защиты для нее и сына. И вот теперь, через несколько десятилетий, ее праправнук, склонившись перед Касперовской иконой Божией Матери молился о процветании Одессы.

Немые свидетели времени

Мишель очень хотел увидеть здание Мариинской гимназии, которую закончила Анна Васильевна. По воспоминаниям прабабушки, гимназия, учрежденная в 1868 году, пользовалась большим уважением не только у одесситов: отдать сюда на обучение своего ребенка желали не только жители других городов Украины, но и иностранцы. Ввиду высокой оплаты, большинство детей было из дворянских семей, хотя ее двери были открыты и для девочек из городского сословия. Все зависело только от возможности родителей оплачивать пребывание ребенка в стенах гимназии.

 Рассматривая фасад, Мишель восхищался талантом зодчего Франца Моранди, придавшего зданию строгость и спокойное величие. Но еще больше он удивился тому, что гимназия возобновила свою работу уже в первые годы обретения Украиной своей независимости, хотя ее педагогическая деятельность не прекращалась ни на один год. После 1920 года она была преобразована в 3-ю Трудовую школу социального воспитания, после войны 1941-1944 годов стала средней школой №3.

 В обязательной программе визита в Одессу, было посещение Одесского театра оперы и балета.

Анна Васильевна, как и многие одесские статусные дамы, была знатоком классической музыки. Будучи в юном возрасте она была свидетельницей закладки последнего камня в здание, построенного по проекту австрийских архитекторов Фердинанда Фельнера и Германа Гельмера. Она старалась не пропускать ни одной премьеры, ни одних гастролей, будь то концерты оркестра Берлинского филармонического общества под управлением венгерского дирижера Артура Никиша, авторские концерты Сергея Рахманинова, Федора Шаляпина, Леонида Собинова, гастроли итальянской балетной группы или всемирной любимицы Айседоры Дункан. Особое удовольствие доставляли ей воспоминания об интерьере театра - куполах, колоннах, арках, скульптурах, барельефах, свечах и подсвечниках… Разглядывая их сейчас, Мишель убедился не только в точности описаний прабабушки, но и в справедливости ее оценки – «музыка Моцарта, застывшая в камне».

По следам исхода Одесского Сергиевского артиллерийского училища

Второй, последний день его путешествия, Мишель посвятил Одесскому Сергиевскому артиллерийскому училищу, где ныне располагается Военный институт.

 Не видя здание ранее, Мишель узнал его с легкостью! Возведенное по типовому проекту и в кратчайшие сроки, то есть с лета 1913 года по сентябрь 1914 года, оно разительно отличается от всех своих «соседей» всем своим видом говоря о том, что военное учреждение. Мишелю очень хотелось увидеть спальни, учебные классы, юнкерскую церковь, спортивные залы и зал для фехтования, музей артиллерии, бассейн, зал для торжественных приемов и балов, и конечно же библиотеку – любимое место многих юнкеров. К сожалению, его желание не могло быть исполнено. Не удалось побывать и в музее училища, который, как оказалось, не работает по выходным дням. Стараясь скрыть свое разочарование, Мишель заметил: ну, что же, остался повод для еще одного визита в Одессу. А на прощение он высказал свое последнее пожелание - повторить последний путь деда из Одессы в январский день 1920 года от училища к порту: Фонтанская дорога, затем улица Сегедская, далее Канатная с выходом на Карантинный спуск, откуда на Таможенную площадь.

 По воспоминаниям деда, в тот день на площади было огромное скопление народа. Она бурлила и кипела: пешие, конные, гражданские и военные лица, спускающие сюда по Военному спуску солдаты и офицеры, нагромождение вещей, вокруг которых суетились женщины и дети… Все находились в ожидали погрузки на корабли, еще не осознавая

конец одной эпохи и начало другой.

Послесловие

Визит Мишель Фабре в Одессу и его двухдневное путешествие по воспоминаниям не единственное событие в современной жизни города. По разным источникам, первая волна беженцев, а это был конец 1919 года, составляла от 15 до 20 тысяч человек, численность выехавших гражданских и военных лиц в 1920 году не известна до сих пор.

В настоящее время потомки многих из них приезжают в Одессу, и не только из Франции, а также из Израиля, США, Германии, Швеции, Дании, Чехии, Словакии, Польши и других стран. Они подолгу сидят в библиотеках, разыскивая по адресно-справочным книгам «Вся Одесса» адреса домов, ведут поиски в областном архиве, чтобы как можно больше собрать сведений о своих пращурах. За свое, как правило, короткое пребывание они стремятся пройтись по улицам в центре города, чтобы прочувствовать давно ушедшее время.