212 лет назад в Одессу прибыл Ришелье

9 марта 1803 года жители Одессы встретили нового градоначальника дюка де Ришелье исключительно по одежке, поскольку его вообще не встречали.

Зато через одиннадцать лет его провожали по уму, благородству и неустанным усилиям, употребленным на достижение благоденствия Одессы, где он сделал то, о чем раньше никто и не помышлял. Учредил Благородный институт и Коммерческую гимназию с преподаванием бухгалтерии, политической экономии, греческого и итальянского языков, «принятых и употребляемых мореходцами на водах Черного и Средиземного морей».

 Выстроил Городской театр в прекрасных своею классической строгостью архитектурных формах. Осветил едва намеченные главные улицы фонарями, в коих горели сальные плошки. Всячески привечал и самолично приглашал иноземных, богатых и деятельных торговых людей. Задумал, обосновал и в своих письмах императору Александру I упорно отстаивал идею устройства в Одессе вольной гавани, будучи убежден в том, что «одно слово «порто-франко» достаточно для того, чтобы привлечь людей и капиталы со всей Европы». Презрев опасность для собственной жизни, умело и решительно предпринял все, что только возможно было, чтобы уменьшить число жертв губительной чумной эпидемии 1812 года. Способствовал становлению правильного хлебного экспорта и весьма выгодной транзитной через Одессу торговли. Исходатайствовал высочайшее дозволение ежегодно использовать пятую часть всего полученного здесь таможенного сбора на благоустройство города. Основал немецкую колонию Люстдорф, населенную трудолюбивым и искусным в сельских делах народом. И выписал из Италии семена белой акации, не помышляя, наверное, о том, что дарует Одессе совершенно необыкновенный символ.

 Все эти и многие другие деяния Ришелье счастливо имели место быть, но по мере течения времени отошли в прошлое, помимо, разве что, белой акации, которую пока еще не всю извели на одесских улицах. Правда, в житейской суете, мы не всегда замечаем ее, но, если наш человек где-то далече от дома увидит акацию, особенно в пору белоснежного цветения, то непременно остановится, улыбнется, взгрустнет и вспомнит свою Одессу. К неслучайному слову сказать, именно при Ришелье складывался легендарный одесский патриотизм, жители Одессы начинали ощущать себя гражданами Одессы, одесситами в высоком и веселом смысле этого нового слова, и уже в этом качестве, пребывая в печали, провожали дюка и, оставаясь в единодушии, сохраняли память о нем, стараясь, чтобы она была долгой.

Перво-наперво, после отъезда дюка в сентябре 1814 года Театральную улицу, которая, начинаясь от театра, пересекала весь, тогда еще небольшой, город, переименовали в Ришельевскую, и в этом имелся резон. По приезде в Одессу Ришелье поселился в одноэтажном, всего о пяти комнатах особняке, выстроенном по проекту архитектора Викентия Ванрезанта в самом начале улицы, по правой ее стороне, если смотреть от театра. Сюда же доставили из Херсона двенадцать не кресел, но самых простых стульев, раздобыть которые в Одессе тогда не представляло никакой возможности, отсюда дюк каждый день смотрел, как буквально на глазах растет строящийся напротив театр. Здесь он давал парадные обеды, любезно встречал посетителей, вел доверительные беседы с друзьями, подписывал бумаги, прочитывал обширную почту, обдумывал планы, принимал решения, выслушивал доклады состоящих при нем в адъютантах Ивана Алексеевича Стемпковского и графа Луи Рошешуара относительно того, какие из порученных им работ уже произведены в городе. В 1827 году обветшалый особнячок дюка снесли и вместо него, по нарождавшейся было традиции, построили трехэтажный дом для тогдашнего градоначальника генерал-майора Андрея Васильевича Богдановского. Но высокому чиновнику, как говорили в Одессе, дом показался слишком сырым, почему его и сдали в аренду известному, самим Пушкиным упомянутому в «одесской главе «Евгения Онегина», ресторатору Цезарю Отону, а тот устроил там фешенебельную, хотя и без всяких звезд, гостиницу, которую посчитал обязательным назвать не иначе, как «Ришельевской». Отон отошел от дел в конце 1850-х годов, после чего в течение многих десятилетий сменялись хозяева, буфетчики, повара и швейцары, обустроенность номеров, плата за проживание, туалеты гостей, ресторанная карта вин, но гостиница под знаковым для Одессы названием шагнула в ХХ век и дожила до того времени, когда мимо нее с веселым трезвоном побежали вагоны электрического трамвая №1.

Именно при Ришелье складывался легендарный одесский патриотизм, жители Одессы начинали ощущать себя гражданами Одессы, одесситами в высоком и веселом смысле этого нового слова

Теперь на месте разрушенной в войну «Ришельевской» гостиницы сквер, что, наверное, тоже символично, поскольку дюк питал нежную привязанность ко всякой растительности, усиленно поощрял насаждение ее здешними домовладельцами и чуть ли не собственноручно развел живописный, ухоженный, благоухающий по весне сад вокруг своей небольшой, с колоннами по фасаду, дачи в Водяной балке. Перед отъездом он подарил все это сказочное благолепие Стемпковскому, а тот, осознавая значимость личности Ришелье для Одессы, не счел возможным оставлять дачу в собственном владении и поднес городу. И скоро Дюковский сад стал привлекательным местом праздничных гуляний, амурных свиданий, детских прогулок и хмельных пикников для охочих до того жителей всей обширной округи, откуда далековато было добираться в Ботанический сад на Малофонтанской дороге. С годами неподалеку появились Дюковская улица, Дюковский переулок и завязался там тугой узелок памяти на тогда еще крепкой нити воспоминаний.

С именем дюка без малого полсотни лет был связан и лицей, который, вторым во всей России после знаменитого Царскосельского, открылся в 1818 году в приспособленных для этого трех длиннющих двухэтажных домах, доныне сохранившихся на Ланжероновской, 17, Екатерининской, 14, и Дерибасовской, 16, оттуда перебрался в специально построенное для него здание на Дворянской, 2, и уже там был преобразован в Новороссийский университет. Идея создания лицея на основе Коммерческой гимназии и Благородного института изначально принадлежала Ришелье, он же поручил аббату Николю, которого знал еще по совместным школьным годам, составить проект устава нового учебного заведения, пребывая уже за границей, рассмотрел и одобрил его, отписал будущему лицею изрядную сумму своего годового дохода, пожалованного императором, и подарил книги из личной библиотеки. Сообразно всему этому лицей официально назвали Ришельевским, но не как дань памяти, поскольку дюк тогда еще, с Божьей помощью, был жив, а в знак искренней благодарности и справедливого признания заслуг. Память же его почтили там в 1822 году, когда «по получении известия о смерти дюка де Ришелье, бывшего... благотворителем учрежденного в городе Одессе лицея, названного по его имени Ришельевским, государь император высочайше дозволил на чиновников и питомцев его наложить трехдневный траур».