Про фашистов и людей. Притча-быль: (Одессика ХХ века)

Было это в начале 90-х. Как-то в Одессу приехала английская телегруппа снимать кино про то, как свободная пресса в вольном городе встает с колен. Приехали в редакцию только-только зародившегося из зерен гласности "Одесского вестника", взяли интервью у Борис Херсонский, редактора Игоря Розова. А потом говорят: "Мы бы хотели запечатлеть процесс печатания газеты". Игорь Розов благодушно махнул рукой: а пожалуйста! И тут же забыл. Потому как печать проходила в недавно освободившемся от проклятых коммунистических пут издательстве обкома КПСС "Черноморская коммуна", и туда так просто не пускали. Был жаркий летний день. Я понимал, что съемка в издательстве под большим вопросом: еще может журналиста в цех и пустили, но вражескую камеру... В общем, я повез гостей в единственный на то время приличный ресторанчик на морвокзале. Было жарко, легкий бриз овевал крупную лысину британского продюсера. Все выпили и я уже думал, что грядет томный вечер. Я тогда не знал педантичных даже в подпитии британцев. Ровно в 17.45 продюсер, пошатываясь, поднялся, за шкирку встряхнул длинного телеоператора, дал по шее звуковику и скомандовал:

- В типографию!

Издательский комбинат, как многие подобные здания в СССР, состоит из двух зданий: высотного (редакции) и плоского (печатный цех). Между ними узкий, плохо освещенный лампами дневного света проход. Вот в него и ломанулась вся английская гоп-компания с камерой наперевес. Дедушка-вахтер у вертушки сторого потребовал:

- Пропуск!

На что продюсер гордо ответил:

- Нас пригласил главный редактор!

- Пропуск!

- Он не понимает, что такое свобода слова, - объяснил мне продюсер. - Переведи ему!

Мои объяснения ничего не дали. Дедушка только накинул на плечи пиджак с орденскими планками и распрямил плечи:

- Пропуск, морда английская!

Тут по всей видимости дали о себе знать винные пары морвокзала и продюсер скомандовал своим:

- Идем!

Оператор ломанулся через вертушку. За ним звуковик. Продюсер был мощной арьергардной поддержкой. Но тут вахтер вспомнил все, чему его много лет учили в советской армии. Он впервые видел врага так близко. Он был готов собой закрыть амбразуру.

Дедушка растопырил руки и с криком:

- Фашизм не пройдет! - перекрыл проход.

Слово "фашизм" в переводе не нуждается. Продюсер все понял и с криком:

- Сам, сам ты фашист! - повел свою геройскую группу на штурм.

Прибежал еще один такой же дедушка из другого КПП. Рубилово началось настоящее. Надо отдать должное оператору: он умудрялся одной рукой обороняться от почувствовавших себя в Берлине-45го вахтеров, а другой снимать.

- Фашисты! - раздавалось над схваткой на двух языках.

И в это время (не вру ей богу, это придумать сложно) из дальнего конца прохода, из мглы на нас поплыл... сосновый гроб, оббитый кумачом. (потом оказалось, что кто-то умер из сотрудников издательства и гроб рабочие сколотили сами). Но в тот момент появление плывущего над толпой красного гроба ( проход был узкий и его несли на поднятых руках) оказал на сражавшихся отрезвляющее действие.

- А фильм-то получился! - сказал мне через 15 минут продюсер, усаживаясь в жигули и стирая кровь с разбитой губы.