Еще раз об «Адмирале Нахимове»

Тридцать первого августа 1986 года вошло в историю мореплавания печальной датой. В этот день под Новороссийском от столкновения с балкером «Петр Васёв» затонул пассажирский теплоход «Адмирал Нахимов». И хотя с тех пор прошло много лет, эта трагедия, унесшая почти пятьсот жизней, до сих пор для многих и многих людей остается незаживающей раной.

О гибели «Адмирала Нахимова» написано много. Много было и версий о причинах, приведших к этой трагедии. Одни утверждали, что капитан «Петра Васёва» В. И. Ткаченко был пьян. Другие, что пьяным был капитан «Адмирала Нахимова» В. Н. Марков. Третьи, что столкновение двух судов произошло из-за того, что в небе над Новороссийском появился неопознанный летающий объект (НЛО), что и привело к столкновению.

Я плавал с капитаном В. И. Ткаченко и смею утверждать, что причина столкновения заложена в его характере. Об этом, в связи с приближающейся годовщиной трагедии, я и хочу рассказать.

...15 мая 1983 года теплоход «Аркадий Гайдар», на котором я плавал старшим механиком, погрузив в Одессе 12 тысяч тонн хлопка, снялся в рейс. Груз мы должны были доставить в столицу Филиппинских островов Манилу. Утром произошла смена капитанов. Наш штатный капитан В. А. Бовжученко сошел в отпуск, сдав дела подменному капитану В. И. Ткаченко.

В предыдущем рейсе мы попали в шторм. От ударов волн деформировалась крышка первого трюма, дав течь. Капитан доложил об этом в пароходство. Но до планового ремонта было далеко, поэтому капитану посоветовали после окончания погрузки и закрытия трюма натянуть на деформированную крышку брезент и избегать штормов. Сдавая дела, В. А. Бовжученко сказал об этом своему сменщику. Как стармех я присутствовал при этом разговоре. Выслушав В. А. Бовжученко, В. И. Ткаченко кивнул и подписал акт приемки судна. Но когда пройдя Суэцкий канал и Красное море, мы вышли в Индийский океан, он повернул к острову Сокотра, что в то время не делал ни один капитан. По карте от Сокотры до Малаккского пролива, откуда до Филиппин рукой подать, путь самый короткий. Но с мая по ноябрь Индийский океан гудит от муссонных ветров, как огромный орган. А стоит спуститься к экватору, океан меняет свой нрав. Судно попадает в щтилевую полосу. И хоть идти к Малаккскому проливу вдоль экватора дольше, но избравший этот маршрут капитан придет в порт назначения раньше, чем тот, кто взял курс на Сокотру и потеряет время, преодолевая шторм.

Качало нас страшно. Волны, захлестывая трюмы, обдавали шквалом брызг верхушки мачт и мостик. Брезент с носового трюма сорвало и в трюм начала поступать вода.

В. И. Ткаченко вызвал меня на мостик и, заглушая свист ветра, закричал: «Я приказал вахтенному механику постоянно откачивать из трюма воду, а он заявляет, что насос не берет! Выясните, в чем дело, и доложите!». Я побежал в машинное отделение. Вахтенный механик сидел на корточках перед осушительным насосом. Насос работал, но стрелка манометра дрожала на нуле. Увидев меня, механик вскочил:

— Насос поработал и сорвал. Наверное, что-то попало под всасывающий клапан!

Мы быстро вскрыли клапанную коробку и вытащили из-под всасывающего клапана пучок мокрого хлопка. Коробку собрали и запустили насос. Но, немного поработав, он снова сорвал. Так, вахта за вахтой, каждый раз вскрывая клапанную коробку и вытаскивая из-под всасывающего клапана клочья мокрого хлопка, мы откачивали из трюма воду, пока не вошли в Малаккский пролив, где шторм успокоился.

Манила открылась ночью заревом городских огней. Огоньки мелькали и на воде. Это вышли на ночной лов рыбаки. Их лодки, тарахтя моторами, проносились у наших бортов. Я спустился в машинное отделение в полной уверенности, что сейчас убавят ход. Но стрелка на машинном телеграфе по-прежнему показывала «Полный вперед!». В машинное отделение спустился электромеханик. Он был на мостике, менял в штурманской рубке перегоревшую лампочку. Я спросил:

— Почему не убавляют ход?

Он пожал плечами:

— Не знаю. Старпом спрашивает капитана, куда мы так несемся? Ведь чуть не утопили рыбачью лодку. Да и в Маниле из-за муссонных дождей будем стоять с закрытыми трюмами. А капитан уставился в экран радара и молчит!

Старпом оказался прав. Мы простояли на рейде Манилы почти месяц. Выгрузке мешали дожди. А когда стали под выгрузку и открыли первый трюм, хлопок оказался подмоченным, и капитан исписал кучу бумаг, разбираясь с грузополучателями.

Рассказывая о Викторе Ивановиче Ткаченко, хочу быть объективным. Он не пил. Был интеллигентен, начитан. Превосходно знал живопись. Благодаря ему я попал в Роттердаме на выставку Сальвадора Дали. В те годы в СССР об этом художнике мало кто знал.

В Руане он повел меня в знаменитый Руанский собор, который при разном освещении писал Клод Монэ. Это я тоже узнал от него. И там же, в Руане, он показал мне место, где была сожжена на костре Жанна д’Арк.

На берегу Виктор Иванович был человеком интересным. Но в море...

О подробностях того рокового вечера, когда балкер «Петр Васёв» под командованием В. И. Ткаченко столкнулся с пассажирским пароходом «Адмирал Нахимов», мне рассказал старший механик «Петра Васёва» Владимир Георгиевич Русин, которого я знал много лет. Арестован он был вместе с В. И. Ткаченко, который, не признавая своей вины, все валил на В. Г. Русина.

По словам капитана «Петра Васёва», именно старший механик, получив с мостика команду «Полный назад!», когда балкер оказался в опасной близости от «Адмирала Нахимова», не выполнил эту команду вовремя, что и привело к столкновению.

Но команды с мостика «Петра Васёва» записывались в вахтенном машинном журнале не вручную, как это было на судах старой постройки, а реверсографом. Увидев на машинном телеграфе «Полный назад!», В. И. Русин мгновенно выполнил эту команду, что и зафиксировал реверсограф. Показания прибора, которые В. Г. Русин показал следователям, спасли его от тюрьмы.

Встретился я с Владимиром Георгиевичем на Приморском бульваре, когда он только прилетел из Новороссийска, еще не придя в себя после пережитого кошмара. Обрадовавшись встрече, он потянул меня к ближайшей скамейке и, нервно закурив, стал рассказывать, что пришлось ему пережить, когда «Петр Васёв», торопясь в порт, не уступил дорогу идущему навстречу ярко освещенному «Адмиралу Нахимову!», ударив его в правый борт, отчего пароход, получив большую пробоину, быстро затонул.

В тот вечер, 31 августа 1986 года, на подходе к Новороссийску, в тихую ясную погоду, когда открылся огонь маяка на мысе Дооб, Владимир Георгиевич стоял на палубе, радуясь родным берегам и скорой встрече с женой, которая прилетела из Одессы и ждала его в гостинице. Когда огонь маяка стал ближе, Владимимр Георгиевич спустился в машинное отделение. Привычно оглядев работающие механизмы и посмотрев на показания приборов, он спросил вахтенного механика, не было ли каких указаний с мостика. Механик отрицательно мотнул головой.

Главный двигатель работал ровно и мощно. Посмотрев на машинный телеграф, на котором высвечивалась команда: «Полный вперед!», Владимир Геогиевич приготовился к маневрам.

До конца долгого рейса («Петр Васёв» шел из канадского порта Монреаль с грузом 28 тысяч тонн пшеницы) оставалось совсем мало времени. Швартовка, таможенный и пограничный контроль, и — самый волнующий для моряка момент: встреча с Родиной и с любимой женщиной! Но время шло, а ход с мостика не убавляли.

«Спешит капитан, — подумал В. Г. Русин, — 31 августа, конец месяца. План. Хочет к нулю часов успеть стать к причалу. Это в его характере.

И вдруг пронзительно зазвонил телеграф: «Полный назад!». Владимир Георгиевич мгновенно перевел рукоятку реверса на задний ход и главный двигатель, сбрасывая обороты, начал останавливаться. Было 23 часа 12 минут. И тут раздался страшный скрежет! В машинном отделении все затряслось. Над головой В. Г. Русина лопнул плафон. Стряхивая с головы осколки стекла, он крикнул вахтенному мотористу:

— Выскочи наверх, посмотри, что случилось!

Вернувшийся с палубы моторист в ужасе доложил:

— Мы ударили «Нахимов». Он тонет!

У В. Г.Русина затряслись руки:

— Не может быть!

В это время на телеграфе высветилась команда: «Стоп!».

Владимир Георгиевич остановил двигатель, в машинном отделении появился бледный, взъерошенный капитан. Подбежав к В. Г. Русину, он закричал:

— Покажите запись маневров! Вы не отработали вовремя задний ход! Из-за вас мы ударили «Нахимов»!

— Нет уж, — от волнения прохрипел

В. Г. Русин и выдернул из реверсографа ленточку с записью команд с мостика. — Эти записи я вам не отдам!

Взбешенный В. И. Ткаченко попытался вырвать у него ленточку, но В. Г. Русин вывернулся и побежал наверх.

«Адмирала Нахимова» он уже не увидел. Огромный пассажирский пароход затонул за семь минут. Вокруг «Петра Васёва» слышались отчаянные крики барахтавшихся в воде людей. Члены экипажа балкера метались по палубе, сбрасывая в воду спасательные круги и спасательные жилеты.

— Почему не спускаете шлюпки? — крикнул В. Г. Русин пробегавшему мимо боцману.

— Так он же запретил! Кричит, у нас граница закрыта!

В этом был весь Виктор Иванович Ткаченко.

Каждый год 31 августа во Всемирном клубе одесситов благотворительным фондом «Нахимовец», созданным чудесной женщиной Натальей Рождественской, чья бабушка погибла на «Адмирале Нахимове», проводится памятный вечер. В клуб приходят спасшиеся в той катастрофе члены экипажа «Адмирала Нахимова», родственники погибших, журналисты. А на следующий день в Новороссийск отправляется памятный поезд. В Новороссийске руководство порта предоставляет приехавшим катер (а приезжают туда в этот день родственники погибших со всего бывшего Советского Союза), люди отправляются на место гибели парохода, где в скорбном молчании бросают на воду цветы.

«Адмирал Нахимов» затонул в двух милях от мыса Дооб. Там на высоком берегу стоит памятник — семь серебристых труб разного диаметра и высоты. Верхняя часть труб срезана наискосок. Центральная труба символизирует пароход. Остальные — оборвавшиеся жизни. В центральную трубу вмонтированы поднятые водолазами с затонувшего парохода часы. Они остановились на времени столкновения двух судов.